Разведка была всегда...

А крымские военачальники между тем расковали Мальцева, пушку бросили в степи, а бывшему пленнику вместо неё дали коня и приняли в свои шатры. Крымский хан сам лично уверял московского посланника, что он, Девлет-Гирей, — друг и союзник московского царя. И, как бы подтверждая это, отряды крымчаков загоняли османов в глухие места, где те гибли от голода и жажды, а то и истребляли их в засадах или обезоруживали и продавали кочевникам в рабство. Ногаи тоже налетали на отступающих; добавляли туркам беды и спускавшиеся с гор черкесы. В шатре у Семёна Елизарьевича не переводились посетители: военачальники, местная знать. Все спешили уверить Москву в своей преданности. Как-то пожаловал и сын Девлет-Гирея, царевич Мухамед, которого отец отправил жить в кызыевы ногайские улусы.

«Как на Руси будешь, — просил он посланника, — скажи про меня царю и великому князю, чтоб меня и моих братьев не обошёл своим жалованием», — «Много вас, царевичей, у отца, — ответствовал Семён Елизарьевич, — вот и роздал вас по людям. Живёшь ты здесь, волочась, — ни сыт, ни голоден. Поедь к государю нашему — и государь тебя пожалует великим своим жалованием, так что не только твои братья, но и отец твой станет тебе завидовать!»

Как не постараться ввиду подобных перспектив доказать московскому царю свою готовность быть отныне его верным союзником! Доставалось воинству Касим-паши, не знали турки, как ноги унести из этих мест, где все оказались их врагами... Если бы не нашлось и среди крымчаков османских доброжелателей, снабжавших их провизией и водой, подвозивших на своих конях раненых и обессиленных, то потерявшее треть людей, всю артиллерию, обозы и коней воинство Касим-паши не добралось бы до Азова. В крепости этой они увидели сильные разрушения, произведённые казачьей диверсией, и вовсе пришли в отчаяние. «Турские люди меж собой говорили: однолично-де московские люди, пришед, Азов и Кафу возьмут!» — так записал об этом Мальцев.

Не дожидаясь, пока установится погода, турки бросились на корабли Мир-Серлета, плохо подготовленные к плаванию. Вблизи береговых скал на османский флот обрушился шторм, погубивший значительную его часть.

Поход на Астрахань, который должен был, по плану великого визиря, устрашить весь остальной мир и вынудить его склониться перед Османской империей, окончился поражением, какого давно не знала Блистательная Порта. «Более мы на Русь не пойдём! — заявили султану семьсот спасшихся янычар. — Лучше всех нас казнить на родине, чем посылать в такой поход!»

На сто лет хватило Оттоманской Порте этого урока, преподанного ей Москвой не без участия, как мы видели, Семёна Елизарьевича Мальцева. Век целый не поднимала она оружия на своего северного соседа. Но меняются времена, обстоятельства, соотношение сил, забываются уроки. История знает ещё не одну русско-турецкую войну. И во все времена, особенно когда на страну зарится неприятель, сколь необходимы ей умные патриоты, такие, как герой этого рассказа.

Андрей Богданов «ОКО ВСЕЙ ВЕЛИКОЙ РОССИИ»

В лучшем случае он удостаивался такой аттестации: «Идеалист, вознёсшийся над действительностью на крыльях мечты». Да, «несть пророка в своём отечестве», и историкам последних десятилетий потребовалось немало труда, чтобы очистить дела «канцлера допетровской поры» князя Василия Васильевича Голицына от нагромождений лжи. На самом деле это был выдающийся организатор и управленец, как сказали бы мы сегодня. Сферой применения его удивительного таланта стала внешняя политика России. Именно ей посвятил себя князь. Множество разрозненных факторов, определяющих эффективность внешней политики, он стремился объединить в единую систему, единый механизм, работающий на благо державы. И преуспел в этом немало.

...Князь Василий родился в 1643 году, когда страна возрождала свои силы после Великого разорения при Иване Грозном и Смутного времени. Его семья занимала видное, хотя и не первое место в государстве. Голицыны вели свой род от великого князя литовского Гедиминаса через знаменитого московского боярина и воеводу Михаила Патрикеева (от Патрикеевых пошли также Хованские и другие знатные фамилии). По выслуге лет ему почти наверняка было обеспечено место в высшем государственном совете — Боярской думе, он с детства готовился к ответственной деятельности, равно военной, административной и дипломатической.