Разведка была всегда...

Турецкие и крымские власти в Каффе, однако, не были столь легковерными, как азовский ага Айдар. Они с пристрастием допрашивали Мальцева, добиваясь признания, что он действительно русский посланник в орде Больших Ногаев. Семён Елизарьевич стоял на своём, что он, мол, простой порученец, но при этом тонко давал понять туркам, что ногайские правители Дин-Ахмет и Урус-мирза могут состоять в истинном союзе только с Крымом, людей же хан Девлет-Гирея убеждал, что ногайцы, их исконные враги, намерены помочь Порте окончательно подчинить Бахчисарай. В то же время Мальцев косвенным образом свидетельствовал о приверженности Больших Ногаев Москве.

В конце концов султанский наместник и воевода Касим-паша хотя и остался, как вскоре выяснилось, при своих подозрениях относительно Мальцева, всё же отправил его на галеры. Так Мальцев оказался на одном из кораблей флота Мир-Серлета, выступавшего, согласно плану великого визиря Мехмет-паши, в поход на Русь.

Турецко-крымская армия и флот, нигде не встретив сопротивления, быстро достигли Переволоки. Через две недели армия была уже на Волге. Тут же султанский наместник Касим-паша объявил великую реку оттоманским владением. Правда, флот Мир-Серлета пока оставался на Дону: Волго-Донской канал оказалось не так быстро и легко прорыть, как предполагал великий визирь. Это был первый сбой в грандиозном плане Мехмет-паши. Впрочем, астраханские мусульмане заверили воеводу Касима, что снабдят его нужным количеством судов на Волге. С сорокадневным запасом продовольствия армия по суше и по воде двинулась к Астрахани.

На Переволоке остались пять тысяч янычар с тяжёлой артиллерией, десять тысяч османских конников, моряки Мир-Серлета и три тысячи землекопов — они продолжали рыть канал и возводили здесь укрепления.

Семён Елизарьевич не мог взять в толк, почему османские войска за всё время своего движения к Переволоке нигде не встретили сопротивления. Ведь в Москве было известно о подготовке большой войны. Эту тайну было невозможно долго хранить. После того как султанский чиновник Касим-бей в 1568 году получил сан паши, должность беклербега Каффы и окончательный план Астраханского похода, он созвал на совет хана и высшие чины Крыма в Бахчисарае. А в каждом дворце, в каждом богатом доме было предостаточно рабов-славян, всяческой обслуги из бесправного армянского, италийского, еврейского и иного населения Крыма — немало в их среде было ценных агентов, работавших на русскую разведку.

Крайне удивлён был свободным проходом вверх по Дону своей армии и воевода Касим-паша. Он высылал вокруг бесчисленные дозоры и с опасением всматривался в просторы Дикого поля, откуда должны были, по его расчётам, налететь московские полки. Чутьё подсказывало Касим-паше что-то неладное. И надо признать, что верное у него было чутьё. Если бы он только знал, как «прокололась» османская контрразведка! Ведь агенты Нагого и Писемского присутствовали непосредственно на тайном совете в Бахчисарае, и русские дипломаты подробно информировали Посольский приказ о количестве и составе неприятельских войск, их командовании, вооружении и снаряжении. И позже доставка разведывательных сведений в Москву не прекращалась, шла информация обо всех изменениях в политических и военных планах неприятеля.

В Каффе талантливый разведчик Иван Григорьев раздобыл составленный Мехмет-пашой Соколлу точнейший, подневный план похода. «Просвечен» до мельчайших деталей был и флот Мир-Серлета — не без помощи Мальцева, который сумел и в рабском своём состоянии наладить на кораблях работу тайных агентов.

Казалось, надо было ожидать в Поволжье больших русских полков. Но не всё просто было при царе Иване Васильевиче Грозном. Он держал в этом опасном гибельном месте, с их немногочисленным войском, тех, кого боялся сам, кому желал позора и смерти. В Нижнем Новгороде стоял со своим полком самый опасный из царских родственников князь Владимир Андреевич Старицкий. Ещё обретался в тех краях так называемый лёгкий Мещёрский полк, предназначенный для сторожевой пограничной службы. В нём служили беднейшие русские дворяне, которые не имели возможности купить тяжёлое вооружение: казаки, татары, мордвины, мари да ещё степные перебежчики. Командовал этим полком опальный боярин, князь Пётр Семёнович Серебряный-Оболенский, воевода, прославившийся в битвах с Казанским ханством, Ливонским орденом и Великим княжеством Литовским.

Это был тот самый мужественный и благородный князь Серебряный, которого сделал героем своей повести А. К. Толстой. Как помнят читатели, она заканчивается отбытием правдолюбивого, несговорчивого, но верного царю и Отечеству князя на сторожевую службу — в тот самый лёгкий Мещёрский полк. Из нашего рассказа станет известно, как встретили летом 1569-го Пётр Серебряный и его люди час новых испытаний.