Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Особо хочу отметить, что между собой уголовники были не только в контакте, но относились друг к другу весьма дружелюбно. К нам, «политическим», были настроены очень враждебно и всячески унижали, даже предпринимали попытки дележа между собой имеющимися у нас вещами.

Разговаривая шепотом, мы, «политические», высказывали мысль, что наше размещение по вагонам вместе с уголовниками было тоже не случайным. Видимо, это облегчало исполнение обязанностей сопровождающих нас конвоиров. Им не было необходимости «тревожиться» за нашу судьбу. Они понимали, что мы ничего не сможем предпринять в наших интересах, будучи окруженными соседями-уголовниками.

В вагоне я оказался под нарами на холодном полу, занятом уголовниками. Вскоре разговорился с моими соседями. Не знаю, чем было вызвано, но, узнав от меня, что я бывший военный, они стали относиться доброжелательно и всячески помогали мне, в том числе и питанием.

Вскоре ставшие моими «друзьями» уголовники, потеснив несколько себя, подняли меня с пола и отвели место на нижних нарах, улучшив тем самым мое положение. Больше того, уголовники, успевшие захватить переданные в вагон сахар и хлеб и, перед тем как положенные порции вручить «политическим», поделив в основном между собой в значительной степени, по непонятным причинам буквально через пару дней нашего совместного «путешествия» начали передавать мне увеличенные порции поступающих продуктов.

Естественно, я, стараясь делать незаметно, делился полученным пайком с наиболее ослабленными «политическими» заключенными. Это впоследствии оказалось очень полезным. Об этом я еще расскажу.

С моими «новыми друзьями» мы мирно беседовали, собираясь на нарах. О чем мы могли беседовать? К моему удивлению, молодых уголовников, а их было большинство, очень интересовали рассказы о прочитанных мною в свое время книгах, в том числе и об истории нашей страны. В имевших место беседах я придумал новую версию, согласно которой я был арестован потому, что попал в плен к гитлеровцам, а уже это считалось изменой Родины. Это их очень заинтересовало и они подробно расспрашивали меня, как я жил в фашистских лагерях. Пришлось многое выдумывать. Это было уже несложно, так как о фашистских лагерях я много слышал, а кроме того, и недолго побывал.

Среди «политических» заключенных находился довольно молодой, не помню сейчас уже точно, татарин, узбек или казах. Он очень плохо себя чувствовал. Я делился с ним перепадавшими мне продуктами и уговорил моих соседей по нарам поместить его тоже рядом со мной. Возражений не последовало. Этот факт оказал мне значительную помощь во время моего пребывания в первом из лагерей – Воркутлагере.

Состав товарных вагонов нашего эшелона, переполненных заключенными, передвигался очень медленно, часто по непонятным причинам останавливался. В вагоне, конечно, было невыносимо душно и шумно, кроме того, давали о себе знать и огромные параши, которые освобождались довольно редко.

К сожалению, должен отметить, что некоторые «политические» заключенные, наблюдая за моими «дружескими» отношениями с уголовниками, стали ко мне относиться с некоторой осторожностью.

Так шли сутки за сутками. Наконец состав остановился, и мы услышали шум, окрики и лай собак. Оказалось, что мы прибыли в конечный пункт нашего этапа, в город Горький. Началась медленная высадка заключенных из вагонов. Наконец очередь дошла и до нашего. Мы увидели, что вокруг нашего состава расставлена усиленная охрана. Нас сгруппировали вместе с вещами в отдельные конвойные отряды. Под охраной вооруженных винтовками и автоматами конвоиров, в сопровождении лающих овчарок, едва сдерживаемых собаководами, нас повели в неизвестном направлении. Дорога была не из легких. Земля покрыта толстым слоем снега. Стоял жуткий холод. Вещей у меня было мало, но передвигаться и нести их все же было очень тяжело. У меня опять стала чувствоваться паховая грыжа. К моему счастью, она была еще незначительной.

Время от времени начальник конвоя подавал команду: «Остановка!» Все старались восстановить нормальное дыхание. Собаки продолжали еще более громче лаять. Их, рвущихся в нашу сторону, едва сдерживали. Несколько раз во время остановок подавалась команда: «Ложись!» Мы буквально валились на снег. Некоторым заключенным было очень тяжело передвигаться. Среди нас было немало престарелых. Им, нашим соседям по строевому ряду, мы пытались помочь. Некоторых поддерживали под руку, несли вещи. Тяжелый, довольно длительный переход закончился в пересыльной тюрьме.