Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников

Почти два года Муттин был самой главной проблемой римлян в Сицилии. Марцелла сменил в 211 г. до н. э. на посту командующего римскими войсками в Сицилии претор Марк Корнелий, а Марка Корнелия сменил в 210 г. до н. э. консул Марк Валерий Левин, но умиротворить Сицилию и окончательно выбить оттуда карфагенян не удавалось. Однако то, что римлянам не удалось сделать в бою, они смогли сделать, завербовав Муттина. Дело в том, что успехи Муттина раздражали карфагенского главнокомандующего, Ганнона, «которому уже давно не давала покоя слава Муттина: ему, карфагенскому полководцу, посланному сенатом и народом, будет указывать какое-то африканское отродье» [Т. Liv., XXV, 40, 12]. Принадлежавший к высшим кругам карфагенской знати, Ганнон считал Муттина полуварваром[102], так как ливифиникийцы были потомками от смешанных браков карфагенян с африканцами. Неприязнь Ганнона лишь усиливалась от того, что сам он терпел от римлян одни только поражения. Наконец, вместо того чтобы всячески поощрить и поддержать Мутина, воспользоваться его опытом, Ганнон назначил на его место своего сына, не подумав, что верные Муттину нумидийцы готовы идти за ним и в огонь и в воду. Произошло это в тот самый момент, когда консул Марк Валерий Левин двинул свои легионы к Агригенту.

Такое отношение карфагенян и, конечно же, дошедшие до него слухи о щедрых наградах римлян своим агентам, выдавшим им Сиракузы, заставили Муттина принять нелёгкое решение. «Не вынеся несправедливостей и обиды, Муттин тайно отправил к Левину послов — переговорить о выдаче Агригента» [Т. Liv., XXVI, 40, 7]. Римский консул с радостью принял это предложение. «Доверие было установлено, сговорились о порядке действий: когда нумидийцы займут ворота со стороны моря, прогнав или перебив караульных, они впустят в город римлян» [Т. Liv., XXVI, 40, 8].

Не сумей римляне найти в Агригенте свою агентуру в лице Муттина и его сообщников, возможно, им пришлось бы осаждать Агригент так же долго, как Сиракузы: город был прекрасно укреплён, имел большой гарнизон и вдоволь продовольствия. Но глупость Ганнона и предательство Мут-тина позволили римлянам овладеть городом без всякого труда. «Римский отряд с гамом и топотом вступал уже в центр города, на форум, когда Ганнон решил, что это возмутились нумидийцы (такое случалось и раньше). Он отправился усмирять мятеж, но издали увидел: людей что-то больше, чем нумидийцев; уловил звук слишком знакомого крика римлян — и кинулся бежать, пока было можно» [Т. Liv., XXVI, 40, 9—10]. Вместе с Эпикидом и немногочисленной охраной ему удалось добраться до порта, а там, «по счастью, нашлось маленькое судёнышко, на котором они и переправились в Африку, оставив врагам Сицилию, из-за которой столько лет сражались» [Т. Liv., XXVI, 40, 11]. Тем, кто не успел бежать, повезло гораздо меньше — «их перебили возле запертых ворот: уйти было некуда» [Т. Liv., XXVI, 40, 12]. Не повезло не только карфагенским и сицилийским солдатам, но и застигнутым врасплох гражданам Агригента. «Взяв город, Левин главных должностных лиц Агригента казнил; остальных продал вместе с добычей, а все деньги отослал в Рим» [Т. Liv., XXVI, 40, 13].