Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

Судебный процесс по делу Шимона Левинзона длился долго – почти два года. Представители ШАБАКа и «Моссада» настаивали на том, что Шимон Левинзон должен понести самое суровое наказание, так как воспользовавшись своим высоким служебным положением, он нанес колоссальный ущерб безопасности Израиля, нарушил кодекс офицерской чести и т. д. И судья Элиягу Виноград поначалу, похоже, склонялся к тому, чтобы поддержать требование обвинения о самом суровом наказании. Однако адвокат Шимона Левинзона Амнон Зихрони в качестве свидетелей защиты выставил Ариэля Шарона и Рафи Эйтана (бывшего начальника отдела разведки в министерстве обороны, ныне – лидера партии пенсионеров «Гиль»). Оба они утверждали на суде, что за время службы в армии Шимон Левинзон принес немало пользы Израилю, а Рафи Эйтан вдобавок пытался доказать, что нанесенный им ущерб безопасности Израиля не так уж велик.

– Если оценивать важность государственных секретов по 12-балльной шкале, то Левинзон выдал русским секреты приблизительно 6-й степени важности, – пояснил свою мысль Эйтан.

В итоге Шимон Левинзон был приговорен к 12 годам тюремного заключения, но в 1998 году, несмотря на протесты ШАБАКа и «Моссада», амнистирован, отсидев только две трети своего срока.

На этом историю самого титулованного советского разведчика можно считать законченной.

Часть 2. Острие полумесяца. Спецслужбы исламских стран против Израиля

1955. Клизма для капитана

Ульрих Шнепт не был арабским шпионом в полном смысле этого слова – он просто продал египетской разведке ту скудную информацию о ЦАХАЛе, которой обладал. Но любопытно, что именно с бывшего офицера СС Ульриха Шнепта, по сути дела, и начинается история международного отдела «Моссада» – новой, мощной структуры в израильской разведке, вписавшей поистине блестящие страницы в ее историю. Все дело было в том, что для первого главы «Моссада» Исера Харела задача упрятать Шнепта за решетку стала делом принципа.

А мало кто мог встать Харелу поперек дороги, когда речь заходила о принципах…

* * *

Как выяснится потом, в ходе его допросов, первые воспоминания Ульриха Шнепта связаны с Кенигсбергом, точнее, с расположенным в городе сиротским приютом, куда мать отдала Ульриха сразу после его рождения. Потом его усыновила небогатая, но прочно стоящая на ногах семья Кляйнов, однако Шнепт через всю жизнь пронес ненависть к Кенигсбергу, которая почему-то невольно перекинулась и на самого великого уроженца города – философа Иммануила Канта.

С отрочества Ульрих Шнепт мечтал покинуть Кенигсберг, и в 1941 году ему это наконец удалось – благодаря своему высокому росту и прекрасной физической форме Шнепт оказался в рядах СС. 22 июня того же года в числе первых немецких солдат Ульрих Шнепт переступил границу СССР и двинулся дальше, на Восток. Принимал ли он в составе зондеркоманд непосредственное участие в уничтожении евреев Украины и Белоруссии? Ответ на этот вопрос весьма интересовал Исера Харела, но получен он так и не был, а сам Ульрих Шнепт, разумеется, категорически отрицал какое-либо свое участие в этих акциях, понимая, что признание будет означать для него смертный приговор.

Доподлинно известно только одно: в начале 1942 года Шнепт получил ранение, был направлен в госпиталь и по выздоровлении на Восточный фронт не вернулся, а оказался сначала в Югославии, а потом в Италии. Здесь он и попал в плен к американцам, после чего оказался одним из узников лагеря военнопленных в американской зоне оккупации. Начались бесконечные допросы, в ходе которых американцы пытались выяснить, чем же именно занимался капрал Шнепт во время своей службы в СС. Наконец, решив, что он был всего лишь мелкой сошкой и не причастен ни к каким военным преступлениям, Шнепта отпустили на свободу, и он направился во Франкфурт, где в числе прочих наводнивших Германию беженцев из Польши, Чехословакии и бывшей Восточной Пруссии обосновалась и его приемная мать.

Германия тех лет представляла собой поистине печальное зрелище. Страна была разделена на четыре оккупационные зоны. Значительная часть промышленных предприятий простаивала. Хлеб и другие продукты выдавались по карточкам. Хорошо жилось в эти дни в Германии только… евреям, которых не успел сжечь Гитлер: Ульрих Шнепт, снимавший небольшую комнату в доходном доме, с завистью наблюдал, как его сосед-еврей получает денежные пособия и посылки со всякой снедью от «Джойнта» и других еврейских благотворительных организаций. И ослабевшего от постоянного недоедания бывшего эсэсовца с каждым днем все чаще и чаще посещала мысль: а не прикинуться ли ему евреем?

В один из дней 1947 года он явился в «Джойнт», представился там евреем Габриэлем Зисом, предъявил купленные за день до того фальшивые документы на это имя и… получил право на денежное и продуктовое довольствие. Никто не поинтересовался его биографией, его знанием идиша или еврейской традиции. Ему просто поверили – и все.