Разведотряд

Царя, Кольку Романова, ждали, досчитав и до трехсот, и даже бросив считать вообще. Напряжённо прислушиваясь, оглядываясь, оттянув уголок глаза пальцем, и в бинокль, прочёсывая взглядом все скалы вокруг.

– Может, застрял где? – чуть слышно выдохнул Пашка Хохлов. – У нас на верфи якось сталось: в двух шагах от пирса, в двух метрах под водой… Запутався у тросах, и хоч караул…

Новик обернулся.

Лиловый осьминог татуировки уже поигрывал на загорелом плече Пашки краснофлотским гюйсом.

– У тебя ещё меньше времени, Хохлов, – положил лейтенант руку на обнажённое плечо бывшего водолаза. – И до трехсот считать не будем…

… 7. рядовой морской пехоты Хохлов П.П.

Но считали и больше. Их ждали, пока боцман, отпустив уголок глаза, не протёр его кулаком: «Що за чортивня?!», оттянул жменей седые усы и наконец толкнул локтем в бок Войткевича. – Яша, ты ба…

И наткнулся на встречный толчок локтя Войткевича.

Впрочем, сколь бы ни был он ошеломлён неожиданным зрелищем, Ортугай и сам расслышал уже размеренное бухтение двигателя, накатившее со стороны моря. Разведчики распластались на камнях, как камбалы.

В голубоватой дымке над нефритовым зеркалом моря, в остатках утреннего тумана, прорезался тёмный угловатый профиль…

– «Зибель», – прошептал Войткевич.

Приподнятый эсэсовским «зигом», чёрный десантный трап вынырнул из белесых вихрей тумана, сразу за ним – массивный крупнокалиберный пулемёт на турели, бронещиток, над которым виднелась пара голов – одна в каске, другая в капитанской фуражке. Обе целеустремленно вглядывались в утёс, угрюмо нависавший над бухтой. Утёс, в который быстроходный десантный паром, казалось, самоубийственно целил на полном ходу…

Только теперь Яков повернул голову на призывной толчок боцмана.

Утёс медленно и неровно, будто толчками, но и без всякого намёка на геологическую катастрофу, без осыпи и обвалов опускался в воду, потемневшую и забурлившую у его основания белыми бурунами водоворота.

– А вот и вход…

И без того плоскодонный «зибель» едва не загребал низкими бортами собственную волну, просев под тяжестью целой пирамиды – в три яруса! – ребристых тёмно-синих бочек с белой надписью на круглом медальоне днища.

– «Kriegsmarine»… – прочитал Новик, когда, сбросив ход, паром вошёл в тесноватую бухту и развернулся к разведчикам кормой. Тоже угловатой и с точно таким же, как и на баке, сегментированным трапом.

Десятиметровая стена утёса окончательно скрылась в круговом плеске волн, когда, бубня дизелем, «зибель» забрался в тень каменного козырька. Что там было дальше, в чёрном провале, зияющем на светлом фоне скалы, как распахнутая челюсть черепа, видно не было. Только на частый стук двигателя стало отзываться гулкое эхо пещеры…

– Что бы там ни было, оно жрёт топливо. И помногу. Зуб даю, лодки, – первым подал голос Войткевич после задумчивой паузы. – С одной стороны, задание выполнено?.. – вопросительно взглянул он на командира группы.

– С другой стороны – провалено… – мрачно отозвался Новик. – Если фрицы найдут наших ребят, а найдут рано или поздно… – сглотнул он, живо представляя себе, какими найдут немцы Романова и Хохлова, если это произойдет «поздно». – То всполошатся… – закончил старший лейтенант. – И во второй раз мы сюда и на пушечный выстрел не подойдём…

– Що ж до гармат… – вставил боцман, демонстративно оттянув затвор «судаева» и заглядывая в патронник с преувеличенной озабоченностью (как и ППШ, ППС переживал окунание в воду запросто). – Воны тут ничого не зроблять. Сила солому…

Это было и так понятно. Полукилометровая глыба магматических пород, возвышавшаяся над пещерой, чихать хотела даже на массированный налет бомбовой авиации.

– А и не надо… – как бы между прочим, заметил Громов. – Ни авиации, ни артиллерии. Вон, фрицы… – шмыгнув носом, Иван мотнул головой в сторону открытого моря. – Одну за другой мины шлют. Надо только запал вставить.

Солнце уже почти выпарило последние клочья тумана и следующий «зибель», точно так же чернеющий горбом бочек с топливом, виден был издалека…

– Вставим фитиля… – многообещающе похлопал себя по нагрудному кармашку мокрой гимнастерки Войткевич. – Их же производства…

– Я ещё не назначал никого, – напомнил Новик. – Так что…

– А и некогда считаться… – перебил его Яков. – Тебе надо сообщить в штаб, что база 30-й флотилии Розенфельда обнаружена – это во-первых. Во-вторых, тебе надо фашистскую сучку Аську на свою Настьку выменять у наших бравых особистов… – Войткевич бережно переупаковывал коричневый свёрточек парафиновой бумаги в портсигар. – Так что я сам…

– А як же… – скептически буркнул в усы боцман, с сожалением расставаясь с набрякшим чёрным бушлатом. – Сам он… А раптом тебя фриц маклухой[14] по башке, раньше чем вынирнэшь? И вся операция псу пид хвист?

– А я вообще сапёр… – вздохнул Иван Громов, затягивая узел своего особого, с кирзовой прокладкой, «сидора». – Мне положено…

– И в-третьих… – вынырнула на секунду голова Войткевича со слипшимися завитками волос, когда Ортугай уже без всплеска ушел в воду. – Надоело мне с ними, с краснопёрыми, объясняться…