Развязанные узлы

– Дан Брешиа, двор – это сложное место, – развела руками Адриенна. – Вы производите впечатление человека умного и серьезного, дочь к вам обязательно прислушается.

Дан закивал.

Собственно, Адриенна и не солгала.

И ругань была, и о королеве Розалия в кругу фрейлин отзывалась не слишком хорошо… нет, грани она не переходила, но шипела очень выразительно. И с мужчинами кокетничала. Не больше чем остальные фрейлины, но… тут ведь как еще подать!

– Ваше величество, я умоляю вас не отсылать дуру, я поговорю с ней…

– Пожалуйста, дан Брешиа, – отпустила его движением кисти Адриенна. И отправилась на завтрак.

А вот дан – в королевские покои, где и нашел свою дочурку.

В гардеробной.

Да, и такое тоже есть. Платья ее величества надо перебирать, и белье тоже, и осматривать, и штопать… Конечно, у королевы есть деньги на новые чулки! Но бывает ведь всякое. К примеру, отпоролось дорогущее кружево. Распустилась золотая нить, которую зацепили и случайно дернули. Капнули на платье соусом, и пятнышко надо отчистить… Да, и за этим следить тоже в обязанностях фрейлин.

– Папа! – Розалия аж подскочила от радости.

Эданна Сабина Чиприани посмотрела и сообщила:

– Дан, ее величество отпускает дану Розалию на два дня, чтобы она уделила внимание родным и близким.

Дан Брешиа поклонился ей. Выглядела камер-фрейлина королевы вполне величественно, и вообще…

Это – порода, а не скороспелка вроде него. Так и ощущалось.

* * *

Естественно, до кареты дан не дотерпел.

– Как ты тут, дочка?

И так же естественно, что Розалия сорвалась.

– Папа!!! Эта королева… она просто гадина, она, она, она…

И понеслась на катафалке по ухабам. Товаркам-то пожаловаться никак, они еще и посмеются, а то и понаушничают. А тут…

Казалось бы, отец, можно ему выплакаться… хотя чего тут плакать? Адриенна не была дрянью и Розалию не изводила. Работу давала, да, неприятную, но ведь и ее кто-то должен делать. Слуги и нужники чистят, и котлы оттирают, а ты считаешь себя самой лучшей? И с чего вдруг?

Так это и дан Брешиа воспринял. И спустя пару минут Розалия получила здоровенную оплеуху с приказом молчать. И от удивления даже замолчала.

В карете дан Брешиа тоже помолчал, а вот потом…

Нет, он честно дал дочери высказаться, понял, что ничего нового и хорошего не услышит, и разошелся. Смысл речи был прост.

Раз уж тебя, идиотку, устроили фрейлиной, так будь хоть благодарна! Что-что тебя заставляют?

Давно ли ты сама яйца из-под куриц доставала да из курятника грязь выгребала? Какая цаца нашлась, скажите пожалуйста!

Так что дома дана Розалия была еще и дополнительно выпорота. И на службу через два дня пришла, ощутимо морщась. Правильный настрой беседы…

Вернувшись домой, дан Брешиа отправился к соседу и помирился с ним, здраво рассудив, что ее величество‑то права была. Дурной язык, он и в провинции до добра не доводит, а уж при дворе…

Пусть запасной вариант будет.

И жених на всякий случай будет. Разорвать помолвку он всегда успеет, а тут… глядишь, да и пригодится.

* * *

Разговор этот шел в одном из столичных борделей.

В общем зале, там, где мужчины сидят, общаются, выпивают, выбирают себе девушек… надо же настроиться перед этим самым?

Можно и без настроя, если сразу с нужным придешь, но почему бы и не посидеть часок? А уж потом подниматься в верхние комнаты?

Вот и сидели…

Дан Сильвано Тедеско оказался совершенно неожиданным явлением.

– О, наш Херувим пришел. Что случилось? – ехидно спросил один из мужчин.

– Почему должно было что-то случиться, Ястреб? – вежливо уточнил Сильвано. – Мне просто захотелось отдохнуть…

– Тебе? Да тебе надо не С бабами отдыхать, а ОТ них.

Сильвано меланхолично плюхнулся на кушетку.

– Понимаешь, Сальваторе, бабы – они словно ослики. Все время ждут от тебя морковки и морковки…

– От тебя так точно!

– Вот. А здесь бабы ничего не ждут. Плати и делай что захочешь. Вот захочу – рисовать на ней буду. Красками. Захочу – просто спать буду. И никто не удивится и сплетничать не будет…

– Тоже верно, – согласился Сальваторе Донато, которого даны и эданны столицы прозвали Ястребом. Наверное, за крючковатый нос. Или за характер? Определенная склонность к стервятничеству в нем тоже присутствовала.

– Вот, ты и сам понял.

– Понял. Слушай, поделись секретом?

– Которым из? Если государственным – то перебьешься! Ни единой тайны не выдам!

– Потому как сам их не знаешь, – рассмеялся дан, сидящий неподалеку.

– А это и есть главная тайна, – важно поднял палец вверх Сильвано. Даже почти воздел…

– А мы о бабах. Ты вроде как к ее величеству подкатывал, нет?

Дан Сильвано только что пальцем у виска не покрутил.

– Ага, о королеве в борделе сплетничать. Я не понял, тут дом для умалишенных, что ли, по соседству?

Даны переглянулись.

Но… кто сказал, что мужчины не любят сплетни? Еще как любят!

Настолько, что просто с ума сходят! И любят, и ценят, и обмениваются ими с огромным удовольствием. Еще и сами чего присочинят.

Да, о бабах!

А о ком еще? О бабах, собаках, лошадях, боях, ставках… тем много, но в борделе как-то больше на дамскую тему получается.

– А все же? – поинтересовался Ястреб.