Развязанные узлы

– Может. Но я бы тебе советовал серьезно над этим задуматься. Иногда бывает так, что двое людей просто не подходят друг другу.

Динч еще раз кивнула.

– Да, пожалуй… Я подумаю.

Зеки-фрай удалился, а женщина уставилась на окровавленные тряпки, которые отстирывала.

М‑да…

Может, и правда… стоит? Ну… попробовать?

Караваны через деревню идут регулярно, неужели она никого не подберет? Подходящего?

Да можно и не слишком уж стараться, все же ребенок не обязательно светленьким будет, а если темноволосый – скажем, что в мать.

Попробовать?

Динч пока еще колебалась. А тряпки надо было стирать, и женские дни лишали душевного равновесия, и ребенка все еще не было.

И кто она, эта Адриенна, которую любит Лоренцо?

Кто бы ни была, отдавать его Динч не собиралась! Это ее выигрыш, ее ступенька в новый мир!

Лоренцо – ее!

А пока…

Кувшин на голову – и к колодцу за водой.

Может, и остался бы этот разговор без последствий, поскрипела бы Динч зубами, да и успокоилась. Но…

* * *

Носить воду – тяжело?

Не женское это дело?

В непросвещенные Средние века, увы, доставкой воды из колодца занимались исключительно женщины. Кувшин на голову, придержать рукой – и вперед. Вот и Динч ходила к колодцу несколько раз на дню. Осанка у нее, конечно, была как у королевы. Но все равно…

Зеки-фрай помогал во дворе, мальчишкам можно было поручить мелкие дела, Лоренцо пока еще лежал. Хотя они уже и начали…

Динч почувствовала, как ее щеки заливает румянцем. Все же он замечательный, ее Лоренцо.

Да, ее.

Он просто об этом не знает, но он уже ее!

Вот и колодец.

И, как всегда, возле него полно женщин, беседуют о своем, сплетничают, наливают воду в кувшины… Динч встала в общую очередь.

Невольно прислушалась.

– Ой… у меня знакомая никак не могла забеременеть.

– Да ты что?! Горе-то какое! Кошмар просто!

– Вот, и она так же думала… Пошла к знахарке!

– А та что сказала?

– Бывает и такое, когда двое просто друг с другом не совпадают. У мужа ее дети могут быть, у нее могут… а вот чтобы общие… никак! Ужас, правда?

– Кошмар! И ведь такое никак до брака не узнать!

– Нет! Никак! А потом, считай, жизнь порушена…

– Не порушена, вот! Бабка посоветовала!

– И что она посоветовала такого хорошего?

– Она сказала, что у жены есть один способ. Чтобы муж молодую в дом не привел… надо ему ро́дить…

– Ну да. Но как?

– А вот так! – ухмыльнулась женщина. – Надо, знахарка сказала, с кем другим попробовать. После этого и от мужа ребеночек может получиться.

– Правда?!

– Ага… Знахарка это даже объяснила подруге! Ты что! Она сказала, что, когда девушкой замуж выходишь, ты на своего первого мужчину настраиваешься. А если у вас несовпадение по детям… значит, что-то не так случилось. А когда ты с другим, ты все посбиваешь, и можно еще раз попробовать.

– Ой… да так любой блуд оправдать можно!

– Может, и так. Но знакомая, ты знаешь, забеременела после того раза.

– От… чужого?

– Что ты! От своего! Там родинка приметная… сейчас четвертого ждут!

– Аж четвертого?

– Да.

Динч молчала.

Хотелось и спросить, и уточнить, но… иногда лучше помолчать. Может, у них с Лоренцо тоже так?

Неправильно они друг с другом сложились?

Может быть… Но не к бабке же с этим идти?

Как же все это… сложно…

Адриенна

Дан Иларио Пинна сжал ее руку, когда на горизонте занялась заря.

– Эданна Адриенна?

Адриенна кивнула.

– Я… готова.

– Я сейчас пойду к кардиналу и позову его. Вам хватит этого времени?

– Да.

– С Богом.

Дан Иларио вышел.

Адриенна подошла к кровати, на которой лежал Филиппо Третий. Пока еще живой… Как же она его боялась и ненавидела. Тогда, давно…

А сейчас?

Пустота.

Неинтересно… просто ничего. Как она должна к нему относиться? Да никак. Вот и все.

Пустота.

Адриенна отстегнула от платья тяжелую брошь и кольнула иглой запястье. Там, где под белой кожей пульсировала тонкая синяя вена.

Вот так… кровь выступила.

Хорошо…

А теперь…

Коснуться пальцем крови, коснуться пальцем языка, который виднеется в приоткрытом рту умирающего. И еще раз, чтобы попало побольше.

И отойти.

Все, больше она ничего сделать не может. Даже и звать не нужно, ни к чему.

Все верно.

Прошло буквально несколько минут, и Филиппо застонал, мутные глаза обрели прежнюю змеиную ясность.

– Что… кто… Риен?

– Да, ваше величество. Вы умираете.

Разводить церемонии Адриенна не стала. Филиппо и так все знал, оставалось напомнить.

– Я… да. Похоже. Голова ясная, это хорошо. – И, поскольку голова именно что прояснилась, следующий вопрос был закономерным: – Это вы сделали?

Адриенна кивнула.

– Я. Я могу позвать… только ненадолго.

– Ничего, мне хватит времени. Где мой сын?

– Он скоро вернется из города и зайдет к вам, – разъяснила Адриенна.

– Из города?

– От эданны Франчески.

– Тьфу, стерва, – разозлился Филиппо. И тут же оглянулся на дверь, улыбнулся: – Иларио, друг…

Дан Пинна кинулся к королевской кровати, поцеловал руку монарха. Пусть бывшего. Другом Филиппо ему оставался и в настоящем.

Его величество посмотрел на кардинала Санторо.

– Вы пришли принять мою исповедь, кардинал?

– Меня позвал дан Пинна.

– Оставьте меня с даном Пинной на пару минут. Потом он вас позовет, – распорядился Филиппо.