Развязка петербургских тайн

— И не отказываюсь от своих слов... Но судеб­ное решение может быть отменено только в су­дебном заседании или решением Высочайшей осо­бы. Я готов доказать ее невиновность и уверен, что суд согласится с моими доводами. Но в этом случае Юлия Николаевна из подсудимой превра­тится в свидетельницу... А на каторгу пойдут дру­гие люди... Вот этих людей вам и следует теперь опасаться, Сергей Антонович.

— Черт побери! Не зря я к вам обратился... Все правильно. Хлебонасущенский и генеральша фон Шпильце... Вот по ком тюрьма плачет! И мы их туда совместными усилиями препроводим!

— Не говорите гоп, пока не перепрыгнете! Не так это просто. Улики исчезают, свидетели изме­няют показания... Я год бился, так и не сумел... Россия! Припомните-ка, что народ про суды да за­коны сочинил…

— Вы по-немецки читаете?— неожиданно спро­сил Ковров.

— Ну, не так чтобы Шиллера... А, впрочем, в университете был в немецком не из последних.

— Тогда торжественно вручаю вам эту тетрадь...

— Что это?

— Дневник доктора Катцеля, личного доктора генеральши. Здесь подробнейшим образом описа­но преступление, совершенное над Юлией Нико­лаевной, и роль Амалии фон Шпильце в нем. Я на­деюсь, что дневник не увидят праздные люди. Речь идет о чести моей жены...

— Даю слово, — успокоил его Аристарх Пет­рович. — Но как доказать, что дневник принадле­жит именно доктору Катцелю?

— Там вложено несколько рецептов, написан­ных его рукой.

— Это уже кое-что... А согласится ваша жена давать показания?

— Согласится... Мы хотим жить на родине от­крытой жизнью... Мы хотим, чтобы наши дети мог­ли гордиться нами, а не скрывать наши имена. Юлия Николаевна готова давать показания...

— Ну, что ж... Позвольте откланяться...

— Нет, нет... Нам еще о многом нужно пого­ворить... Вот, видите эту пачку листов?.. Это — собственноручно написанные показания Хлебонасущенского, где он сознается во всех своих пре­ступлениях.

Аристарх Петрович схватил стопку листов, бы­стро стал просматривать страницу за страницей. Ковров, довольно улыбаясь, наблюдал за ним.

— Рука его... Это точно... Как же вам удалось, милостивый государь?.. Значит, Чернявого тоже он... Впрочем, я так и думал... А что это за покуше­ние на Ивана Вересова?

— Вот — пуля, вот — револьвер... — Ковров достал из письменного стола вещественные дока­зательства.

— Ну, милостивый государь, вам нужно по на­шему ведомству служить... Лет через десять мини­стром будете...

— Это не моя заслуга. Николая Яковлевича Чечевинского не имеете чести знать?

— Фамилия известная...

— Его работа...

— Письменные показания, вещественные до­казательства... Все это очень ценно... Но нужен ав­тор этих показаний... Я его, конечно, сыщу, но...

— Степан! — позвал Ковров. — Скажи бари­ну, чтобы зашел в кабинет, и этого, ну, ты знаешь кого, с собой прихватил.

— Позвольте полюбопытствовать, Сергей Ан­тонович. Каким образом у вас оказался дневник доктора Катцеля? Вы год были в Швейцарии...

— Мне его туда привезли...

— Кто, если не секрет?

— Секрет... Но вам я его открою. Дневник мне передал друг покойного Иоганна Катцеля — некто Платон Алексеевич Загурский. Тоже доктор.

— Он ваш знакомец?

— Нет. Его подослала Амалия Потаповна с тем, чтобы... Ну, словом, вы понимаете, зачем она мо­жет подослать доктора...

— И он согласен об этом свидетельствовать?..

— Полагаю, согласен. Иначе зачем бы ему рас­сказывать об этом мне и отдавать дневник.

— Это хорошо, — потирая руки, сказал Арис­тарх Петрович.

Дверь кабинета распахнулась, и, конвоируемый Николаем, вошел Хлебонасущенский. Увидев сле­дователя, он аж засветился от радости.

— Аристарх Петрович?.. Ну, наконец-то, — обрадованно воскликнул он. — Сдаюсь, добровольно сдаюсь... Чистосердечные показания составил и подписал по всей форме...

— Я видел...

— Надеюсь на снисхождение...

— Сколько лет служу по следственному ведом­ству, а такую явку с повинной первый раз вижу...

 Впрочем, чего не бывает на свете...

— Аристарх Петрович! Эти господа превыша­ют... Для них законов не существует... Этот госпо­дин, — Хлебонасущенекий показал на Николая, — грозился в паралич меня вогнать африканским ядом. А еще напускают на меня ведьму в черном... А уж что она говорит, чем угрожает!.. Это и пере­сказать страшно. Вы меня в тюрьму увезите! Не оставляйте здесь...

— Как же я вас увезу? Я не при исполнении... В партикулярном платье... А ну как сбежите от меня?..

— Не сбегу! Истинный крест — не сбегу!

— Вот если бы кто-нибудь из этих господ со­гласился вас сопровождать, тогда — другое дело...

— Не надо этих господ, Аристарх Петрович. К первому же городовому... Я ему денег пообещаю...

— Да, кстати, о деньгах, — обратился к Хлебонасущенскому следователь. — Вы еще часок поси­дите там, где вас содержали... Через час я вас забе­ру. Нам нужно передачу денег, показаний, улик протокольчиком оформить. Чтобы комар носа не подточил...

— Вы меня, правда, заберете? Дайте слово!

— Сколько дел наворотили, скольким людям жизнь исковеркали, а за свою дрожите... Идите...

Следственная часть. Петербург.