Развитие личности. Психология и психотерапия

Иными словами, психотерапевт, обеспечивающий сопровождение процесса развития личности своего пациента, должен не только дать ему «опыт Другого», но сделать его систематическим, всякий раз означивая его соответствующим образом. Однако означивание в данном случае не может ограничиться одним лишь «называнием», поскольку в этом случае новое «название» просто «утонет» в совокупности прежних представлений, которые не предполагали этого нового для пациента «опыта Другого», а потому исказят его в соответствии с наличествующими в его сознании «доминантами»,[342] и никакого практического и желаемого эффекта для пациента этот «опыт» не возымеет. Поэтому для придания «опыту Другого» соответствующего статуса в мировоззрении пациента необходимо «увязать» его с соответствующими когнитивными структурами, определяющими поведение пациента и иерархию его жизненных ценностей.

Таким образом, если психотерапевту удастся избежать «голого» «называния» «опыта Другого», то динамика этих изменений вполне согласуется с описанными Ирвином Польстером: «Если терапевт помогает пациенту вырваться из порочного круга его дискретных представлений, „войти“ в переживания, следующие одно за другим, пациент вскоре будет захвачен процессом неминуемости „следующего“ момента. Такой процесс сопровождается большой поглощенностью и открытостью сознания. Когда терапевт чувствителен к развитию этой поступательности, пациент погружается в процесс восстановления своих внутренних размышлений. И когда он скользит по колее своих мыслей, он становится восприимчивым к мыслям и чувствам, которые раньше были неприемлемы».[343] И. Польстер говорит о том, что мы назвали выше «запасом для роста», то есть психотерапевт соблюдает полную конгруэнтность по отношению к структурной организации своего пациента, с одной стороны, но постоянно держит «дверь открытой» для следующих шагов (этапов, уровней) процесса развития личности, с другой.

Но как же дать пациенту «опыт Другого», да так чтобы этот «опыт» был им воспринят именно таким образом (то есть как фактический «опыт Другого»), не подвергся искажающим его интерпретациям, не был соотнесен с чем-то, что к нему ровным счетом никакого отношения не имеет? Вот самый главный вопрос и самая сложная задача, стоящая перед психотерапевтом, осуществляющим сопровождение процесса развития личности своего пациента. Очевидно, что, отвечая на этот вопрос, мы должны исходить не из каких-то общих взглядов и представлений, но из той фактической ситуации, в которой находятся пациент и психотерапевт, осознавая специфику того особенного отношения, что неизбежно сопровождает хорошую психотерапевтическую работу. Это «отношение» уже давно известно практической психологии и с легкой руки З. Фрейда получило название «перенос».

Если игнорировать психоаналитические интерпретации этого феномена, а ограничиться одной лишь констатацией, то определение переноса как «влияния ранее сформировавшегося стереотипа действия или отношения на новые действия или отношения»[344] кажется логичным и весьма существенным в контексте психологического солипсизма, поэтому по самому факту «переноса» мы не имеем никаких возражений. Однако, как нам представляется, необходимо дистанцироваться от толкования переноса как непосредственного либидозного акта, с одной стороны, и рассмотрения отношения «психотерапевт – пациент» как отношения «родитель – ребенок»,[345] с другой.

Относительно первого – «перенос» как либидозный акт – следует уточнить, что на самом деле мы имеем дело с банальными иерархическим отношениями, которые существуют, конечно, не без либидозного подтекста, но в целом – не более чем типичная поведенческая стратегия, свойственная «стайным» животным, к которым человек, безусловно, относится. В качестве основного доказательства своих либидозных интерпретаций «переноса» З. Фрейд предлагает феномен отсутствия «переноса» при работе с больными шизофренией, рассматривая последнюю как явление «нарциссического либидо»,[346] что, по его мнению, объясняет, почему пациент-шизофреник не испытывает сексуального влечения к психотерапевту, поскольку он интравертирует либидозное влечение на самого себя. Однако, как мы уже говорили, при шизофрении наблюдается генерализованное ослабление инстинкта самосохранения, поскольку же половой инстинкт входит в него на правах составного элемента, то речь должна идти не об изменении «направленности» либидо, а о его снижении. С другой стороны, понятно, что ослабление инстинкта самосохранения неизбежно ведет и к ослаблению смежных поведенческих реакций, а значит, и потребности в иерархических отношениях, которые (и в этом основная их функция) обеспечивают «члену стаи» чувство защищенности. Таким образом, если и рассматривать приведенное 3. Фрейдом «доказательство» при теоретическом анализе феномена «переноса», то оно свидетельствует как раз в пользу «иерархического» генеза «переноса», но никак не либидозного.