Развитие личности. Психология и психотерапия

Когда же психоаналитики рассматривают «перенос» как результат перенесения (смещения) отношения пациента к его родителям на психоаналитика, это и вовсе вводит в крайнее недоумение. Зачастую складывается впечатление, что данная «теория» нужна этим психотерапевтам лишь для того, чтобы оправдать свои ошибки загадочным понятием «негативного переноса». Если пациентка в сердцах охаживает психотерапевта словами: «Вы говорите совсем как мой отец!» – это свидетельствует лишь об отсутствии у психотерапевта достаточного профессионализма, в противном случае он бы, конечно, поостерегся «бередить раны» своей пациентки и «ходить дорогами», по которым путь с определенного времени заказан всякому. Вообще говоря, подобные «демарши» со стороны пациента, как правило, свидетельствуют только об одном: этими словами (уподобляя психотерапевта ненавистному родителю) пациент дает психотерапевту понять, что не чувствует себя понятым. Так называемый «негативный перенос», или «враждебность» может, кроме прочего, оказаться следствием неоправданных ожиданий пациента, появление которых психотерапевт не сумел вовремя предотвратить.

Однако так или иначе, но нечто, что психоаналитики называют «переносом», действительно существует. Психотерапевт – врач, он источник знания, а потому и инстанция власти, пациент хочет ему принадлежать, ощущать его опеку и поддержку, чувствовать свою защищенность под его «мощным крылом». Разумеется, если подобные чувства у пациента проявляются, он начинает полагать себя «влюбленным» («очарованным», «восхищенным») в психотерапевта. В процессе собственно психотерапии это обстоятельство играет позитивную роль, если стимулирует активность пациента на преодоление своей тревожности в условиях такой защищенности. Однако если подобной активности не просматривается, то подобная позиция пациента значительно затрудняет процесс психотерапевтического лечения, а если психотерапевт не понимает, чем вызвана пассивность пациента, то начнет его обвинять и получит то, что называется в психоанализе «негативным переносом» (таковым, разумеется, не являясь).

Впрочем, нас сейчас интересует феномен «переноса» при психотерапевтическом сопровождении процесса развития личности, а здесь он приобретает совершенно иное значение. Как мы уже говорили, отношения психотерапевта и пациента создают ситуацию, при которой пациент склонен думать, что он влюблен в своего психотерапевта, отвечая таким образом (в качестве, как ему кажется, благодарности, которая, впрочем, на поверку в большинстве случаев таковой не является) на чувство защищенности, «даруемое» последним. Если же пациент думает, что он «влюблен» в психотерапевта (чаще такая мысль возникает у женщин и гомосексуальных мужчин (если психотерапевт – мужчина) и наиболее типична для личности уровня ПОМ), если он полагает, что «зависим» от психотерапевта (такая интерпретация отношений «пациент – психотерапевт» более свойственна мужчинам и личности уровня ПЗМ), то и в том и в другом случае он примется за формирование соответствующего дискурса.

Этот «любовный дискурс» формируется «внутри» пациента, он создает своеобразную тенденциозную направленность, в соответствии с которой пациентом будет производиться дальнейший отбор принимаемой во внимание информации, а также ассоциация этой избранной им информации с прежними опытом, переживаниями и надеждами. Таким образом мы неизбежно сталкиваемся с искажением ситуации и уходом от того, что можно было бы назвать потенциальными индивидуальными отношениями. Зреет новая «стена языка», кроме прежней, неизбежно и повсеместно существующей, – дискурс (любви, зависимости и т. п.), дезавуирующий психотерапевта как конкретного, живого, индивидуального человека.

«Проекция» делает свое дело – на психотерапевта пациентом надевается своеобразная маска (образ), которая отвечает потребностям последнего, обещая их удовлетворение. Однако эта проекция порождена личностью, не достигшей еще высоких уровней своего развития, а потому, если бы психотерапевт и был способен соответствовать этим ожиданиям пациента, данное «соответствие» не только не продвинет процесс развития личности дальше, но, напротив, будет лишь способствовать его хронизации на той или иной стадии. Поэтому задача психотерапевта – не в том, чтобы отказать пациенту в любви (защищенности), на которую он рассчитывает, но с очевидностью отказать ему в той любви (отношениях), на которую он (пациент) рассчитывает.