Читаем Развитие памяти полностью

Г. Л.: Есть одна незначительная с виду проблема, которая тем не менее для меня чрезвычайно важна. Я очень люблю книги и никогда не стану загибать страницы, чтобы отметить, где остановился. Закладки же вечно теряются, поэтому я, закрывая книгу, создаю мгновенную ассоциацию: смотрю на номер страницы, и если это, например, 122, то представляю себе туннель, по которому идет книга. Когда я беру ее в руки в следующий раз, то точно знаю, на какой странице надо ее открыть. Это тем более полезно, что обычно я читаю сразу несколько книг – создаю ассоциативные связи для каждой книги, добавляя в ассоциации их названия.

Дж. Л.: Что на самом деле неважно, так это моя ненормальная привычка считать все на свете. Да, это сумасшествие, но зато оно помогает мне постоянно чем-то занимать ум. Я могу считать трещины на баскетбольной площадке или подсчитывать количество зрителей в красном. Иногда я считаю, сколько плиток на полу или ступеней на лестнице. Мало того, я даже считал число белых полосок на шоссе. Думаю, ты удивишься, узнав, что на большинстве шоссе в США на одну милю приходится 132 полоски прерывистых полос разметки. Это, наверное, правило, которое действует в 47 из 50 штатов. Всякий раз, когда появляюсь на площадке, на лестнице, на шоссе, я вспоминаю количество трещин, ступенек и полосок.

Вот этот символ: . В одной из стенографических систем он означает «прогресс». Посмотрите на него внимательно – что он вам напоминает? Призовите на помощь немного воображения, и вы поймете, что он похож на крючок, клюку, вид саней сбоку. «Разглядев» какой-то из этих предметов, свяжите его со словом «развитие». Например, представьте себе, как вы изо всех сил тянете на себя огромный железный крюк, наконец сдвигаете его с места, и это прогресс. Ассоциация дает вам две необходимые для запоминания вещи – форму символа и его значение.

Идею эту можно применять в любом масштабе. В китайском языке есть иероглиф, обозначающий дракона.



Слово это произносится «лон», но его можно произнести и как «лён». Мы придумали глупую картинку, или, если угодно, историю, для того чтобы запомнить начертание этого сложного иероглифа. Например, кто-то попросил у вас штуку льна, и вы так разозлились на эту дерзкую просьбу, что дали всего одну пятую часть (1/V) требуемого количества, при этом воспользовались палкой (–), с помощью которой повесили лен на лестницу (). Лестница эта настолько высока, что вы, взобравшись на нее, видите, как зебра (буква Z) с аппетитом прихлебывает тушь, сидя на крыше электрички. Тушь проливается на зебру (буква «т» лежит боком на букве «z»). Зебра восклицает: «Шут знает что!» Буква «ш» напоминает вам о трех горизонтальных полосках, а для того чтобы представить себе вертикальную и горизонтальную черты, достаточно вообразить латинскую букву L.

Может, конечно, показаться, что этот способ требует больших затрат времени, но попробуйте механически запомнить множество китайских иероглифов, и вы поймете, что такие незатейливые истории на самом деле, наоборот, помогают экономить время на запоминание сложных графических символов.

Если вы, посетив театр, проводив друга в аэропорт или, выйдя из магазина, вдруг обнаружили, что забыли, где поставили машину, то у вас есть абсолютно надежный выход – дождаться, пока все разъедутся. Оставшаяся на месте машина – ваша. Но, возможно, вы все же предпочтете связать со своей машиной номер парковочного места.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Как работает мозг
Как работает мозг

Стивен Пинкер, выдающийся канадско-американский ученый, специализирующийся в экспериментальной психологии и когнитивных науках, рассматривает человеческое мышление с точки зрения эволюционной психологии и вычислительной теории сознания. Что делает нас рациональным? А иррациональным? Что нас злит, радует, отвращает, притягивает, вдохновляет? Мозг как компьютер или компьютер как мозг? Мораль, религия, разум - как человек в этом разбирается? Автор предлагает ответы на эти и многие другие вопросы работы нашего мышления, иллюстрируя их научными экспериментами, философскими задачами и примерами из повседневной жизни.Книга написана в легкой и доступной форме и предназначена для психологов, антропологов, специалистов в области искусственного интеллекта, а также всех, интересующихся данными науками.

Стивен Пинкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература