Развод и девичья фамилия

Кирин муж посмотрел наверх – шея была крепкой и сильной, Аллочка рассмотрела, – а потом попросил интимно:

– У вас нет сигарет? Я никогда не курю в присутствии Киры. Считается, что я некурящий и спортивный. Сигареты у меня в машине.

– Конечно! – пылко воскликнула Аллочка и сорвала с плеча портфель. – Сейчас!

Для конспирации, как объяснил Сергей, они спустились еще на один пролет и глубокомысленно закурили.

– Веселая у вас в редакции жизнь, – рассматривая свою сигарету, заговорил наконец Сергей, – просто завидно. У нас все не так.

– А где вы работаете?

– Я директор по науке компании «Сони». Конечно, не всей «Сони», а только российского представительства. У нас все спокойно и размеренно. Почти как в раю.

– Вы думаете, что в раю спокойно и размеренно? – неожиданно спросила Аллочка, и он засмеялся.

– Наверное, по-разному. У каждого свой рай. В моем именно так.

В моем раю, подумала Аллочка, черная молния все время ударяет в одно и то же место. В моем раю должен быть Григорий Батурин.

Вот только как его туда заманить?

И что делать с тем, о чем она знает ?..

– Кира… очень переживает?

– Ну конечно! – ответил он со странной досадой, как будто не понимал, из-за чего переживает Кира. – Все одно к одному, и записка, и кабинет, и убили его, когда он к нам шел!..

– А вы… были дома? Ну, когда убили?

Сергей посмотрел на Аллочку.

– Нет. Не был.

– А что это за записка? – спросила Аллочка, собравшись с духом. – Я так толком и не поняла.

Может, рассказать ему, промелькнуло в голове. Он, наверное, тоже все понимает. Как Кира.

– Записка в портфеле у Костика, – объяснил Сергей. – Милиция считает, что Кира в ней угрожает ему или шантажирует. А это не записка, а полстранички из ее давней статьи о детективах. Вы не знали?

– Я знала! – возразила Аллочка. – Я не знала, что была такая статья.

Сергей внимательно смотрел ей в лицо.

– Ее и не было. Она не вышла. Чем-то они ее заменили. Когда вы приезжали к Кире на дачу, она как раз ее писала.

Аллочка пожала плечами. Ей было совершенно все равно, что именно писала на даче Кира.

– Говорят, что теперь главным станет Батурин, – поинтересовался Сергей осторожно, – это хорошо или плохо?

– Конечно, хорошо! – с жаром воскликнула Аллочка. – Костик… Константин Сергеевич тоже очень хороший начальник, но все-таки совсем не такой, как Григорий Алексеевич!

– Не такой потому, что он ни разу не грозился вас выгнать? – ехидно спросил Сергей.

Аллочка вспыхнула и вознегодовала. Ей так понравился Кирин муж, показался таким понимающим и таким… своим, а он на самом деле хотел всего лишь посмеяться над ней, как и все остальные.

– Не обижайтесь, – произнес Сергей быстро. Все, что она чувствовала, моментально отражалось на ее лице, как у его сына. – Я просто так. Из вредности.

Это было сказано так, что Аллочка ему поверила.

– Они просто очень разные, – попыталась объяснить она, – совсем, совсем разные. Верочка Лещенко вчера с такой гордостью говорила, что переспала с Костиком только для того, чтобы хорошие задания получать, а с Батуриным… это вообще невозможно.

Тут ей стало так неловко, что она опять покраснела – наверное, до самой макушки. Наверное, под волосами видно, какая у нее красная кожа! Но ей никогда не удавалось ни с кем потолковать о редакционных делах, и никто не слушал ее так, как слушал Кирин муж, и не относился к ее словам так серьезно!

– То есть я хочу сказать…

– Я все понял, – помог ей Сергей, – у Костика были свои методы подбора сотрудников и сотрудниц. Особенно сотрудниц. У Батурина методы другие, и они вам нравятся больше. Правильно?

Аллочка кивнула. Слава богу, он и вправду все понимает.

– Спасибо, – сказал Сергей, – мне нужно ехать. Мои японцы не любят опозданий.

Неожиданно для себя он пожал ей руку и сбежал вниз. На улице потеплело, и он пожалел, что у него нет времени, чтобы заехать туда, где он жил, и поменять куртку. В Кирином гардеробе не было его курток.

Аллочка объяснила многое, но не все. Не все.

Первым делом он должен разобраться с потрошителем бумаг его жены, а потом уж со всем остальным – Леной Пуховой, Масей, которая припадочно лаяла, Валентининым ревматизмом, лиловым «бэрэтом» и запиской с угрозами.

Он сел в машину, поморщился и нашарил в «бардачке» «Орбит белоснежный».

Он ведь и в самом деле никогда не курил.

Кира открыла дверь и позвала с порога:

– Тим!

Послышался какой-то шум, отодвинулся стул, и ее сын возник в коридоре. Он был почему-то в шортах все такой же необъятной ширины и в майке навыпуск.

– Господи, – пробормотала Кира, – на кого ты похож?

Он осмотрел себя с некоторым недоумением.

– А что?

– Почему ты в этих штанах?

– Жарко.

– Где тебе жарко?!

– На теннисе было жарко, – объяснил Тим охотно, – я играл и вспотел.

После тенниса прошло полдня. Бесполезно спрашивать, почему он не переоделся.

– Тим, папа не звонил?

– А должен?

– Да. Должен.

– Почему?