Развод и девичья фамилия

Ему стало страшно – так он ее любил и хотел.

– Привет, ребята, – сказал он, – это я.

– Мы видим, – откликнулась Кира.

Они не могли даже взглянуть друг на друга.

– Пап, здорово. Здравствуйте, Сергей Константинович, – вразнобой поздоровалась семья.

– Ты будешь… ужинать?

– Да, – Сергей выдвинул табуретку и сел поближе к Тиму. Подальше от греха, то есть от Киры. – Мне надо с тобой поговорить.

– Прямо сейчас?

Почему-то она решила, что говорить он хочет о них и о том, как теперь им жить. Не могут же они жить вместе! Они развелись сто лет назад! Один год два месяца и…

– Я собираюсь вечером поехать в Малаховку, – мрачно заявил ее муж, и Кира моргнула. Ничего подобного она не ожидала.

– Зачем?

– Мне нужно.

– Там не убрано, – обеспокоенно встряла Валентина, – мы еще не были там с зимы.

Тим ковырял курицу одной рукой. Другую он держал под столом, скрестив пальцы «на удачу» – хитрый и тонкий план работал! Третий день подряд отец приезжал к ним по вечерам и даже оставался ночевать, и мама – ничего, не злилась.

– Я тебе объясню, – пообещал Сергей Кире.

– Объясни, – согласилась она холодно. Ей было стыдно от того, что она решила, будто он хочет снова с ней жить и собирается говорить именно об этом.

– Сергей Константинович, – сказала Валентина и зашлась пунцовым девичьим румянцем, – относительно утреннего недоразумения я бы хотела разъяснить… я уверена, что на самом деле вы ничего такого не думаете, что… вы сказали, что я… бедного мальчика…

Сергей открыл было рот, но Кира под столом пнула его ногой, и рот закрылся.

– Я никого, никого не видела на лестнице и во дворе! – воскликнула Валентина истово. – Я была немножко… занята своими мыслями, кроме того… знаете, радикулит и аллергия… Моя аллергия – верный признак весны! Как хорек Фил на Индюшачьей горке предчувствует весну, так и…

– Сурок, – поправил осведомленный Тим, – день сурка, а не хорька!

– Да-да, сурок, Тимочка. Так вот мой нос вновь стал напоминать о себе…

– Что, – вдруг спросил Сергей, – что вы сказали?

– Су… сурок, – выговорила бедная Валентина, – сурок Фил. Он предсказывает весну.

– Нет, – перебил Сергей, – до этого?

– До… этого? – пролепетала Валентина. – Ничего особенного. У меня аллергия. Любые запахи вызывают у меня непроизвольное чихание. Так сказать…

– Сереж, ты что?! – спросила Кира, заметив, что муж совершенно переменился в лице. – Что с тобой? Тебе плохо?

– Плохо, – ответил он злобно, – мне плохо.

– Может быть, воды? – всполохнулась Валентина и вскочила, чтобы немедленно начать его спасать. – «Скорую»? Тимочка, мальчик, иди в свою комнату! Кира, в холодильнике валокордин, справа, на полке. Боже мой, это опасно! Молодые мужчины в этом возрасте особенно подвержены кризисам!.. Скорее, Кира!

– Стоп, – приказал Сергей, – мне не нужен никакой валокордин. Со мной все в порядке. Просто я… понял.

– Что? – выдохнула Кира.

– Все, – ответил ее муж и улыбнулся, – правда, все. По крайней мере, я понял, почему все видели Валентину, когда она давно ушла.

– Ты даешь! – восхитился Тим и от восхищения вынул из-под стола руку со скрещенными пальцами. – Ты даешь, пап!

– Меня?! – вопросила Валентина, попятилась и повалилась на гобеленовый диван. Нашарила рукой журнал «Старая площадь» и стала им обмахиваться. Кира быстро достала из холодильника – на полке справа – валокордин и накапала в стакан.

– Это совсем просто, – продолжал Сергей, – а я и не догадывался!

– О чем?!

– Ты приехала, – начал он скороговоркой, – и Валентина ушла. Это было после семи или около семи. В восемь, когда приблизительно убили Костика, Валентина появилась снова. Ее видели Марья Семеновна, Федот Шубин и его Вася – словом, все. Никто не видел, чтобы в подъезд заходил или выходил из него чужой человек. Мася лаяла как на чужого. Откуда взялся этот чужой? Почему его никто не видел?

– Ну? – выдохнула Кира. – И почему?

– Потому что чужой – и есть наша Валентина!

Упомянутая Валентина взвизгнула. Тим шумно вздохнул.

– Пап, ты что? С ума сошел?

– Да нет, – сказал Сергей с досадой, – конечно, это был другой человек, одетый точно так же, как наша Валентина!

Кира опустилась на диван рядом с домработницей, вынула из ее ослабевших рук журнал «Старая площадь» – выпуск за март – и тоже стала обмахиваться.

– Ребята, – терпеливо проговорил Сергей, – все логично. Валентина приходит и уходит каждый день. Ее все знают. Все к ней привыкли. Кроме того, она одевается одинаково. Всегда. Это верно, Валентина?

– В общем… наверное… наверное, да.

– Не наверное, – поправил Сергей, – это точно. Вы пришли к нам впервые в этом самом клетчатом пальто и берете. Это было лет десять назад. Правильно?

– Племянники, – забормотала Валентина, как будто Сергей собирался немедленно передать ее в руки правосудия за то, что десять последних лет она носит одно и то же пальто, – племянницы… неустроенность… трудный быт… я чем могу… я должна… Это мой долг – помогать, и я помогаю, я-то ведь, слава богу, зарабатываю хорошо, и мне всего хватает, а они…

– Они сами зарабатывать не могут, – подытожил Сергей, – все ясно. Вашему пальто уже десять лет.