Развод. Мать-одиночка (СИ)

Кристиан действует резко и безжалостно. Его действия также причиняют мне боль. Но я даже пошевелиться не могу толком.

Лишь продолжаю тихо умолять в те секунды, когда появляется возможность произносить слова:

— Кристиан, не надо… Не надо, пожалуйста…

Он толкает меня на кровать. Я падаю спиной на постель. Рудге тотчас наваливается сверху.

Снова делаю жалкую попытку ударить его, хотя руки настолько ослабли, что, даже если бы Кристиан не перехватил мой удар, всё равно не смогла бы и минимально навредить ему.

— Не надо… пожалуйста… Остановитесь…

Я плачу. Захлёбываюсь. Голова мечется по постели, уворачиваясь от насильственных поцелуев.

Понимаю, что он сильнее, а я — жалкая и беспомощная. Мои слова не долетают до пьяного мужчины.

— Какая ты красивая, Ирина… Ты очень красивая… — шепчет Кристиан.

А я рыдаю уже навзрыд. Он попросту не замечает моих слёз. Задирает моё платье, стаскивает рукава с плеч. Лапает меня своими ручищами по всему телу.

— Я не хочу…

— Я хочу тебя всю, Ирина…

Слышу, как гремит пряжка брючного ремня.

Нет!.. Нет…

Снова пробую отпихнуть. Бью Кристиана в плечо. Всё без толку…

— Как же я тебя ждал… — приговаривает Рудге, прикусывая мне шею.

Вскрикиваю и с силой зажмуриваю глаза.

Если не смотреть, если постараться не думать об этом, всё быстро пройдёт… Может, даже будет не так больно…

— Расслабься, — шепчет Кристиан.

Его голос заставляет меня вновь всхлипнуть. Лучше уж пусть молчит. Это отвратительно. Это невыносимо.

Не могу, не могу об этом думать…

Не хочу осознавать, что сейчас со мной сделают…

Грохот двери, ударившейся о стену, пробивает мои мысли. Я не успеваю ничего сообразить, когда какая-то неведомая сила в мановение отшвыривает Кристиана прочь от меня.

Я вижу лишь огромный чёрный силуэт. И безумные яростные глаза, горячие голубой сталью. Глаза-молнии. Глаза моего тирана.

Дамир безжалостно колотит Кристиана по лицу. За секунду лицо норвежца превращается в кровавое месиво. А Тарханов продолжает бить, бить, бить…

Он же его убьёт сейчас!!!

— Дамир!.. — слетаю с кровати и пытаюсь остановить обезумевшего тирана. Кажется, он вообще не здесь. Он совершенно глух к моему голосу. Но я пробую снова и снова: — Дамир, пожалуйста, остановитесь! Пожалуйста!

Тарханов останавливается с занесённым в воздухе окровавленным кулаком. Он смотрит сначала на кряхтящего Рудке, который пытается выплюнуть осколок зуба, потом — на меня.

По моему лицу водопадами льются слёзы.

Дамир отходит от подонка, встаёт рядом со мной на колени и притягивает меня к себе. Я прижимаюсь к его груди, продолжая рыдать. И уже вконец обессиливаю. Тарханов легко подхватывает меня на руки и уносит из комнаты.

Глава 37. Дамир

Вот уже минут пятнадцать из ванной не доносится ни звука, кроме шелеста включённой воды. Дверь не заперта, но я не хочу вламываться. Не знаю, что делают в таких случаях. Не знаю, как себя вести и что говорить.

Внутренний клёкот в душе требует немедленно вернуться в номер к этому подонку и добить его к чёртовой матери, но оставить Ирину одну в таком состоянии не могу.

Как и не могу больше терзаться неизвестностью, потому не выдерживаю и распахиваю дверь в ванную.

Из душевой лейки беспрестанно льётся вода. Но внутри кабины пусто. Ирина сидит на полу в углу между душем и раковиной, забитая и дрожащая. Я даже не сразу замечаю её. А заметив, осторожно подхожу.

Сажусь на корточки и вглядываюсь в её лицо. Она не плачет, лишь трясётся вся мелкой дрожью.

Медленно опускаюсь на пол рядом с ней. Её плечи вибрируют, красное платье скомкано и порвано в нескольких местах. Ирина никак не реагирует на моё появление, будто бы не замечает ничего вокруг.

Глаза пусты. Рыжие волосы растрёпаны и сбиты. Тонкие руки обнимают грудь. Пальцы впились в бледную кожу на плечах.

Ира словно пребывает в трансе. Я боюсь её касаться. Боюсь причинить ей вред. И всё же вижу, что ей холодно. По щекам расползлись чёрные разводы от макияжа.

— Давай я тебя умою, — тихо предлагаю ей.

Она не реагирует.

Я снимаю банное полотенце, дотягиваюсь до льющейся струи, смачиваю край и начинаю осторожно вытирать грязь и слёзы на лице. Ирина не сопротивляется.

— Вот так, — произношу почти шёпотом, убирая последние пятна краски. — Так уже лучше.

— Я же вам не нравлюсь без макияжа… — отвечает глухим голосом Ира.

— Если бы мне не нравилась без макияжа, я бы тебя не стал нанимать.

Она всхлипывает и утыкается носом в колени.

— Нельзя сидеть на полу, — говорю я. — Ты простудишься.

— И перестану приносить вам прибыль, — вновь следует горестный всхлип.

— Разве тебе самой нравится болеть?

— Мне плевать на себя… — совершенно безэмоционально отвечает Ира. — Я живу только ради дочери.

— Значит, ради дочери тебе нельзя болеть.

Ирина молчит. Я тоже не знаю, что сказать.

Убрав полотенце, всё-таки решаюсь положить ладонь на её обнажённое плечо. Поняв, что Ирина не пытается уйти от прикосновений, бережно притягиваю её к себе. И через минуту Иру вновь пробивает истерикой.