Развод. Мать-одиночка (СИ)

Да, я хочу также самозабвенно любить деньги, как любит их Тарханов. Вот уж у кого точно нет и не может быть никаких терзаний. А я-то уж было поверила, что он ещё способен на какие-то чувства.

Однако всё это фикция — спектакль ради спектакля. Инструменты. Инструменты для зарабатывания денег. А люди…

«Мне плевать на людей», — похоже, это единственная правда, которую я должна запомнить о Дамире Тарханове.

Но неужели нет ни одного человека, который ему хоть немного небезразличен?..

— Ира! — словно удар молота бьёт мне в спину.

Поскальзываюсь на мокром от снега и дождя асфальте и еле сохраняю баланс, застыв с открытым ртом. Сизое облачко пара срывается с моих губ. Тарханов приближается широкими шагами, хватает меня за лацканы пальто.

Теперь он меня душить вздумал?!..

— Застегнись, — говорит тиран, стягивая воротник на моей шее и застёгивая пуговицу.

— Не трогайте меня, — я в тот же миг вырываюсь и отхожу в сторону. — Зачем вы ушли со встречи?

— У меня тот же вопрос к тебе.

— Нужды в моих услугах больше нет. Вы отлично справляетесь без меня.

Отхожу ещё на полметра, но Дамир продолжает преследование.

— Тем не менее, — произносит он спокойно, — я тебя не отпускал.

— Что вы о себе возомнили?! — огрызаюсь я, окончательно потеряв самообладание. — Думаете, что, если платите мне зарплату, имеете право полностью распоряжаться моей жизнью?!

— То есть ты так взбеленилась из-за того, что я запретил тебе крутить романы с моим водителем? — ухмыляется тиран.

— Что?! — нет, вы это слышали?! Сейчас я его обломаю по полной программе! — Вынуждена вас расстроить! Никаких романов я ни с кем никогда не крутила и не собираюсь! Егор просто спросил меня, как дела! И ещё, знаете, что он у меня спросил?!

— Что же? — ухмылка так и не сходит с ехидного лица этого монстра.

Я поворачиваюсь к нему всем корпусом и прям внаглую заявляю, глядя в глаза:

— Спросил, не сильно ли вы меня достаёте.

— Правда? — Тарханов чуть приподнимает одну чёрную бровь. — И каков был твой ответ?

— Терпимо, — произношу по слогам и добавляю едко: — Правда, я отлично умею прикидываться?

Он молчит и смотрит без всяких эмоций. И вдруг… улыбается.

— Неправда, — смеётся тиран. — Ты не умеешь прикидываться.

Мои щёки загораются алыми пятнами, а этот придурок продолжает ржать:

— Возможно, именно поэтому я нанял тебя.

— По ошибке! — взрываюсь я, припомнив его же слова.

Он равнодушно пожимает громадными плечами:

— Некоторые ошибки изредка приносят пользу.

— Вы неисправимы, — я отворачиваюсь, чтобы он прекратил пялиться на моё красное лицо.

Вновь отступаю от него, спотыкаюсь о бордюр, и Дамир легко подхватывает меня под локоть, не давая упасть.

— Осторожно, — предупреждает он. И я понятия не имею, к чему отнести эту фразу. А следующая так и вовсе сбивает меня с толку: — Давай прогуляемся.

Тарханов совершенно будничным жестом просовывает мою руку под свою, словно делал это миллион раз, и спокойно идёт вперёд.

Мы бредём неспешно по вечернему Берлину. В центре полно народу — туристов и горожан. Светятся вывески ресторанов, отелей, баров. Из многих заведений слышны рождественские мелодии. До Рождества больше месяца, но в витринах уже горят праздничные гирлянды, сверкают ёлочные украшения. Снеговики, Санта Клаусы, эльфы, гномы…

Заглядевшись на эту сказочную яркую милоту, я постепенно успокаиваюсь. Не сказать, что совсем перестаю злиться на тирана. Скорее просто забываю о нём, хотя он идёт очень близко. Его огромная лапища согревает мою ладонь. Дамир ничего не говорит, ни о чём не спрашивает. Тоже смотрит по сторонам.

— Ярмарка! — внезапно оживляюсь я, заметив впереди маленькие яркие домики в несколько рядов, заполонивших всю небольшую площадь в центре.

Как под гипнозом, я направляюсь туда. И блеск огней отражается в моих широко распахнутых глазах.

Мы приближаемся к первой попавшейся лавке со всякими сладостями: расписные пряники, леденцы всевозможных форм, большие красные яблоки в карамели с разноцветной посыпкой.

Я словно бы попадаю в детство, о котором давно забыла, и которого, возможно, у меня никогда не было. Ведь я родилась в последний год существования СССР. Тогда вряд ли возможно было увидеть нечто подобное в реальности. Но детские фантазии так просты, банальные и притягательны — мечты о куче вкусных конфет, о бесконечном волшебном празднике. Мечты о новогоднем чуде…

— Bitte zwei.

Поднимаю глаза на Тарханова, который протягивает продавцу купюру. Мой шок не описать словами.

— Вы знаете немецкий?!..

— В школе учил, — бросает Дамир. — Но на этом все мои знания заканчиваются.

Он улыбается мягкой, даже можно сказать застенчивой улыбкой, если такое слово вообще применимо в отношении тирана.

Тем временем продавец передаёт ему два карамельных яблока на палочке, один из которых Тарханов протягивает мне.

— Угощайся.

— Вы серьёзно?.. — с недоумением взираю на его презент и отказываюсь верить собственным глазам.

А Дамир непринуждённо отгрызает здоровенный кусок от яблока прям посреди площади и преспокойно жуёт.