Развод не дам. Точка (СИ)

— Ты вызвал такси? — спрашивает безжизненно. В мою сторону ожидаемо не смотрит. Ладно, мася, я понимаю. Но ты — здесь, рядом, а значит, у меня всё ещё есть шанс.

— Да. Через пять минут будет.

Что ещё сказать? Каринка гуляет с няней. Спросить, как день прошёл? Мы о таком обычно не говорили. Что спрашивать? Как она борщ варила или с дочкой гуляла? А сейчас мне интересно, как прошёл её день. Чем занималась? О чём думала? Не скажет же.

— Меня взяли, — говорю тихо. Она вздрагивает. Смотрит с тоской, от которой выть хочется. Еще несколько дней назад от этой новости праздник бы устроили. Представляю, как Агата обняла бы за шею, встала на носочки и сказала: «Это потому что ты заслужил!»

— Поздравляю, — отвечает сухо. Её шаги беззвучны. Мягкие босоножки на плоской подошве обхватывают лентами икры. Помню, как мы их в Афинах выбирали. Взгляд останавливается на шее лебединой, на мягких прядках, что из причёски выбились. Провести по коже, убрать их… Пальцы чешутся. Снова на колени упасть, молить о прощении, только чтобы не молчала так. Как будто меня не существует.

У входа в ресторан преображается. В буквальном смысле надевает улыбку. Всегда так умела? Берёт под руку, ведёт к дверям. Тесть с тёщей уже здесь, как всегда приехали раньше. Дебильная привычка, постоянное желание указать нам, что мы опоздали, хотя приходим всегда минута в минуту. Агата столько раз сглаживала моё раздражение, столько раз говорила, что у папы это не привычка — он просто иначе не может. Показывать всем, какой он пиздатый — это да, без этого точно не может. Тесть хороший, но армейские тараканы охуеть как бесят.

— Рита Васильна, вы как всегда очаровательны, — улыбаюсь тёще, отодвигая стул для Агаты. Она садится. Не могу удержаться: касаюсь кончиками пальцев обнажённых плеч. Агата вздрагивает. Неприятно или неожиданно?

Делаем заказ, приносят вино и бутылку водки — тесть другое не пьёт. Разговор начинается с моего повышения, говорю тестю с гордостью, на время даже наш кризис на второй момент отходит. Тёща хвалит, Агата молчит. Когда приносят салаты, переключаемся на первое сентября, обсуждаем Каринкину школу. Обычный семейный ужин, как и не изменилось ничего. На основном блюде тёща начинает говорить о санатории, в который собралась осенью, когда Агата вдруг заявляет:

— Я устроилась на работу.

Дребезжит вилка о фарфор. Смотрю на неё, пытаясь понять, какую реакцию ждёт.

— Зачем? — мрачнеет тёща. — Марик, судя по виду, ты тоже не знал?

— Не знал, — продолжает Агата спокойно. — Я сегодня устроилась. — Она поворачивается и приторно улыбается. — Сюрприз, милый.

Что бы сделал прежний я? Сказал, что это блажь, нечего работать, пусть дома сидит. Нынешний я накосячил по-крупному, поэтому могу только протянуть:

— И где ты теперь работаешь?

— Делать нечего, Агат. — Это тёща включилась. Ох, Рита Васильна, лучше бы вы молчали… Я один чувствую, что Агата вот-вот рванёт? — А кто Каринку в школу водить будет и забирать? А уроки кто с ней делать будет?

— Ты много со мной уроки делала? — Агата — ледяная глыба, от неё волнами холод расходится. У меня даже кожа мурашками покрылась. Охуеть, какая властная. Почему такую себя раньше не показывала? — Из школы часто забирала или отводила? Насколько я помню, я всё делала сама.

— Тогда время другое было. — Тёща поджимает губы.

— Да. И трава зеленее, и солнце ярче. — Невозмутимо отрезав кусочек тунца, Агата отправляет его в рот с таким видом, что у меня аж привстаёт.

— Ну, — заключает за всех тесть, — пусть попробует. Если что, уволиться недолго.

Он всегда говорит с Агатой так: снисходительно. Как будто тот факт, что она девочка, делает её глупой. Понимаю сейчас, что тоже так на неё смотрел всю жизнь — сквозь призму тестя. Эта Агата новая. И она дико заводит.

— Спасибо за приятный вечер, — говорю, когда ужин подошёл к концу, и такси уже в пути. На улице прохладно, на плечах Агаты — мой блейзер. Про работу больше не говорили, о Каринке в основном. Только я заметил, что Агата в основном молчала? А когда она вообще разговаривала на таких вечерах? Смотрю на нежный профиль, замечаю плотно поджатые губы. Сколько там, внутри, в тебе, мась? Того, что не видел, не разглядел, не желал искать и открывать? Такси с родителями уезжает. Агата выдыхает, сбрасывает блейзер, отдаёт мне.

— Ты нашёл мне квартиру?

Подъехавшее такси позволяет ответить не сразу. Сажусь рядом, в тесноте такси близко-близко. Она демонстративно сдвигается к окну.

— Я съеду к Карену, — говорю честно. Врать не хочу, не сейчас.

Рвано выдохнув, она дёргает плечом, но больше не произносит ни слова. Не ругаться же в такси. Дома отпускает няню, выносит подушку и покрывало. Ясень пень, что в постель сейчас не пустит.

— Давай поговорим, — делаю слабую попытку.

— Не сейчас, — она качает головой.

Хорошо, подожду. Сколько потребуется, столько ждать буду. Только пусть простит.

Глава 12

Агата