Развод по-драконьи

Произнес членораздельно. Все тем же хрипловато-влекущим голосом, который даже слепец принял бы за идеальный флирт.

— Ты просто наемный персонал, знай свое место, прекрасная иномирянка. Ты выполняешь работу в обмен на титул и надел. Вспоминай об этом каждый раз, когда я позволяю тебе вольности.

Мимо меня текли дни бесконечной работы, переговоров, дипломатических визитов, подковерных игр, где пешки умирали от яда и меча. Баронесса Вашвиль со взглядом преданной собаки следовала за Тео по пятам, Рей пилил и изредка одобрял, Клео утешала. В ней оказался силен материнский инстинкт, и она видела в Теофасе едва ли не ребенка, хотя была старше всего на несколько лет.

А потом он вернулся из Ленхарда, сияя, как солнце. Расплескивая неукротимую, неудержимую радость. Мир сдвинулся с мертвой точки, качнулась стрелка часов, замершая в холодный день прошлогоднего лета.

Теофас начал жить.

Дорогие читатели! От всей души благодарю вас за звезды, комментарии и награды! Это очень-очень приятно и очень важно для меня ))

З

32. Недоверие

Этот вечер был важен. Настолько, что у меня подрагивали руки от напряжения.

Улиточка, Ленхард и Тео сделали меня самоуверенной, зрелой и по-хорошему бесстрастной, но сегодня организм дал сбой.

После ванны с розовой пудровой смесью, буквально облитая душистым маслом, натертая кремом, я сидела в гардеробной и тряслась, как заячий хвостик. По периметру покоев тенями носились фрейлины, горничные, прислужницы и еще человек пятьдесят народу. Кипиша добавлял полусобранный Теофас, проникший на женскую территорию под предлогом примерить на меня фамильные драгоценности.

Вместо качественной романтики, в которой супруг влюблено просит подставить шейку и мимолетно запечатлевает на ней поцелуй, надевая ожерелье, или прижимается щекой к щеке, оценивая будущий запечатлительный снимок в зеркале, Теофас просто-непросто мешался. Ерошил уложенные волосы, дергал ленточку на лифе, копался в складках платья, якобы их расправляя.

— Не красьте ее, — приказал он с усмешкой бедняжке младшей фрейлине, едва подошедшей ко мне с косметической палитрой. — Не то казню.

— Красьте, — тут же перебила я. — Он шутит.

Полуобморочную фрейлину оттеснила Инес, перехватив палитру, окинув Теофаса непримиримым взглядом:

— Гони его взашей, рыбонька, он тебе весь подол оттоптал! И на, выпей немного грога перед выходом, а то замерзла вся, как цуцик.

На этот раз я даже не спросила кто такой цуцик, и не стала напоминать, что драконы не мерзнут. Это ж как надо у дракона выкачать магию, чтобы он замерз?

Но волнение на мне сказывалось, и, как ни странно, в равновесие меня приводил Тео, устроившийся у меня в ногах и быстро пересказывающий краткие характеристики основных гостей бала.

Пьющий маг из Ильвы, с которым я и так была знакома, Сопределье во главе с кланом Фалаш, гости из далекой страны Ний, что на стародраконьем значило «удар» и… ифриты.

Перевертыши, прорвавшие оборону Сопределья, переполошили половину света. Ильва тут запросилась в гости, чтобы подтвердить дипломатическую преданность, Ний явно выискивало драконьи слабости, а вот ифриты впервые за последние несколько веков открыто заявили о мирной позиции.

Весь двор съехался смотреть на полуголых ифритов. Уж откуда в народе бродил миф, что дети огня и пепла ходят в одной набедренной повязке, а то и вовсе без, было неизвестно, но… пугающе.

Клео рассказывала, что ифриты выглядят, как люди, разве что смуглы и черноволосы, но все, как один, одетые.

— Закончила? — Теофас поднял голову, рассматривая мое лицо.

Легко поднялся, отстраняя Инес и наклонившись приник с легким поцелуем, на которой я автоматически ответила. Инес возмущенно уперла руки в боки, но даже рта раскрыть не успела. Тео щелчком пальцев распахнул стеклянные двери, ведущие в наш личный сад, а после подхватил меня на руки и взлетел.

— Это будет паршивый и долгий день, — шепнул он. Его хриплый шепот скользнул жаром по коже и осел где-то в солнечном сплетении. — Но потом, мы сутки сможем валяться в кровати, пить грог и объедаться сладостями. Ты знаешь, что похожа на зефирку, Люче?

Ответила ему напряженной улыбкой. Мы уже парили над центральной парковой площадкой, где бродило такое число придворных, что высаженные накануне коронации огнецветы меркли на фоне драгоценностей и блестящих нарядов.

К тому моменту, как мы опустились, Тео вернулся в статус императора, словно переоделся за секунду до посадки в личину другого человека. Похолодевший взгляд, лишенное эмоций лицо, экономные жесты привыкшего к бою воина, улыбка, не имеющая ничего общего с дружелюбием или радушием.

— Цветущего дня, вейры! Процветания великой Вальтарте и семенам ее!

Церемониймейстер двигался с удивительным проворством для своих лет.

— Ваше Величество! — к нам тут же двинулись несколько фигур, которые Тео иронично называл шахматными.