Развод по-драконьи

Раздав команды, я и сама встала рядом с перепуганными прислужницами перевязывать раненых, сортируя тех по типу ранения. У меня меня получалось на удивление споро и ловко, словно от занималась этим всю жизнь, хотя видит дракон-отец, я делала это впервые.

В какой-то момент эта мысль меня испугала, словно это не мои руки промывают и шьют раны, но я отогнала ее. Потом.

Время словно замерло, я больше не чувствовала ни своих рук, ни своего тела. Я перевязывала, активировала артефакты, многие из них оказались сломаны, и я терпеливо правила им настройки.

Отдавала распоряжения, помогала укладывать и левитировать пострадавших.

— Вейра! Вейра…

Меня чуть не плача дернула за рукав совсем юная прислужница, на которой взяла шефство Лине.

— Места в подвале больше нет, что делать-то?! Вея Госс говорит, что выкидывать будет лишних, не то все погибнем! Уж больно раненых много.

Я автоматически кивнула и остановила одного из драдеров, переносящих травмированных воинов. На страшное решение мне потребовалось лишь несколько секунд.

— Тех, что слева оставь напоследок, бери вон тех, — кивнула на легкораненых. — Не клади их, пусть кто может стоит или сидит.

Воинов с легкими ранениями было намного меньше. Драдеры сражались до последнего и падали только когда уже не могли стоять. Один из тяжело раненых смотрел на меня не отрываясь. Он понял, что я подписала ему смертный приговор. Ему и таким, как он.

Отвернулась.

— Уходите, вейра Эль, — вдруг прошептал он. — Это прорыв. Их полчища, тысячи и тысячи перевертышей на десять миль вокруг.

— Нет.

Мягко закрыла ему рот и продолжила перевязку. Если Пепельный не сумеет отбить атаку, потеря бойцов будет означать падение первого периметра Ленхарда. А значит, не выживет никто. Ни я, ни вея Госс, спрятавшаяся в подвале, ни сам Анхард.

Момент, когда я осталась единственной живой среди человеческого ковра из раненых и убитых, я пропустила. Просто подняла взгляд и увидела, что осталась одна. Больше не было никого, только сверху еще лился драконий огонь, выжигая скверну.

Остановившимся взглядом поймала черные тени, лезущие в проем.

Перевертыши.

Не обращая внимания на пострадавших, они бросились ко мне, вольно притянутые невидимым магнитом. Автоматически отступила, пока не ощутила лопатками ребристость разрушенных стен.

— Верни, верни магию… — шипел один из них.

— Верни! — горестно вторил другой.

— Ребеночек мой где! Ребенок!

От ужаса у меня волосы на голове зашевелились. Я ведь их слышу, да? Это они говорят со мной?

«Ее ребенок в безопасности, просто скажи ей, что он в Райгоре и живет у ее сестры, — тихо подсказала улитка. — Если перестанешь дурить, то сама это увидишь».

В голове у меня помутилось от ее слов. Страх, которым миг назад холодило сердце, ушел. Я положила руку на изуродованную темнотой щеку перевертыша, который всего полгода назад был цветущей молодой женщиной.

— Твой малыш в безопасности, в Райгоре, живет у твоей сестры. Она воспитывает его вместе со своими дочерями и не делает между ними разницы. Он вырастет хорошим драдером и сделает карьеру в кожевенном мастерстве.

На несколько секунд перед глазами встала картинка незнакомого юноши, заговаривающего выделанную кожу от сглаза и тьмы. Изо всех сил я попыталась передать эту картинку несчастной погибшей вее, и кажется мне удалось. Она отступила.

— Твоя магия ушла в землю, ее не вернуть, — сказала я другому перевертышу.

Перевертыши замерли. Не только эти трое, а остальные, успевшие пролезть в проем и заляпать темнотой нескольких раненых.

Несколько секунд стояла страшная тишина, слышался только гул огня и стоны, но я совсем не боялась. Я отвечала за всех этих людей и… не только людей. Внутри зрела жесткая непререкаемая уверенность в том, что я все делаю верно.

Когда один из перевертышей подошел слишком близко, я невольно качнулась вглубь, еще дальше от раненых, и остальные перевертыши, как под гипнозом, потянулись за мной.

Это было так страшно. И так правильно. Вздохнув поглубже, я двинулась вперед, через толпу расступающихся перевертышей, переступая убитых и редких оставленных раненых. Грешно так думать, но, на мое счастье, все они были ранены тяжело и пребывали без сознания.

Вряд ли бы меня провозгласили спасительницей, если бы увидели, как я нравлюсь перевертышам. Я медленно шла к проему, за которым падал уже редкий драконий огонь. Должно быть, перевертыши сумели добраться и до драконов.

Гул в голове нарастал. Меня звали, просили, требовали. Разноголосый вой накрыл голову плотным коконом, из которого не было выхода. Привычным жестом потерла виски, от которых расходилась боль.

«Ты должна объяснить им, — едва слышно прошелестела улитка. — Дать им освобождение».

Да. Она была права, нужно объяснить им, освободить их.

Без всякой брезгливости я взяла полуистлевшую руку одного из перевертышей и потянула за собой на выход, на солнце. Под драконий огонь. Когда-то это был сильный здоровый юноша, ант из славного драконьего рода, пошедший на войну за славой для своей матери. А теперь он стоял передо мной, сожженный темным источником почти дотла.