Развод по-драконьи

Впрочем, спустя пару гражданских войн и истребления двух кланов, брезгливость дракониров несколько снизилась. Они взялись поглядывать на симпатичных драдер из среднего слоя, а драдеры в свою очередь спокойно женились на веях. Вот тогда драконы и додумались до системы наяр.

Глава клан помимо жены, давшей ему сильных сыновей, брал наяру, от которой ждал дочери. Это была выгодная сделка. Захудалый или разорившийся клан, богатый, но лишь купеческий род драдера, даже удивительно талантливая вея имели шанс войти в клан драконов. У их детей был шанс получить крылья — мучительная мечта для каждого, кто имеет в груди каплю драконьей крови. Поэтому выгадывая благоприятные расположение звезд, учитывая совместимость магий и высокий процент зачать дочь, дракониры брали в семью так называемых наяр — вторых жен. Конечно, от них ждали дочерей, а если рождался сын… То, как бы он ни был талантлив, как бы ни был умен, он был обречен на вторые роли.

Анты, дети наяр, не имели права носить золото, только серебро. И если серебряные девочки пользовались в обществе предсказуемым успехом, то мальчики-анты… были просто-напросто не нужны. И каждый клан поступал со своими антами в силу своего разумения. Кого-то в Ленхард, кого-то слугой собственного законного брата, кого-то управляющим, словно он обычный драдер. Анты, подобно вещам, становились рабами собственного клана, не смея перечить, не смея сопротивляться.

Мало кому, подобно Серебряному анту, Рейнхарду Винзо, удавалось превзойти собственных братьев и сместить отца, заняв кресло главы клана. Тео, как и мне, эта система когда-то не нравилась… Лет до двенадцати. А после я перестала понимать, о чем он думает, так резко он отдалился и стал чужим.

— Ну?

Теофас мягко поднял меня за подбородок. На знакомом лице не осталось ни грамма той веселости, которой он фонтанировал минуту назад.

— Говори, за что тебя сослали в Ленхард?

При дворе виновных было вдвое больше, чем в Ленхарде, уж Теофасу ли не знать? Темная, неконтролируемая злоба затопила грудь, так, что стало больно дышать. Это было так страшно, и так хорошо.

«Остановись, остановись!» — зашипела улиточка, но ее голос совсем оказался тих и далек.

— За убийство, конечно, — сказала и даже зажмурилась от удовольствия.

Внутри заворочалось что темное и страшное, подначивая удовлетворить собственную злобу хотя бы таким способом. В этот миг я до смерти была благодарна природе-матушке за изуродованное лицо. Под этой маской можно сказать что угодно, и не быть уличенной.

— Любимый муж завел любовницу, а меня решил убить, но, знаете, я его опередила. Заколола обоих прямо в постели, отсекла головы, вспорола животы, а сердце вынула и отдала соседской дворняге. чтобы соблюсти традицию казни изменников… Вы бы видели, сколько кровищи натекло, добрые вейры, у меня даже туфли промокли…

Теофас оттолкнул меня с такой силой, что я шлепнулась прямо в мягкую кучу пепела — безымянную могилку моих перевертышей, а сам зашагал к разрушенному замку.

«Э… — сказала улиточка. — Я все понимаю, даже прощаю, но как, по-твоему, мы теперь затащим его в постель? Он же сопротивляться будет».

Через пару шагов Теофас вдруг остановился.

— Позаботься о ней, — бросил он через плечо Рейнхарду. — И достань ее личное дело.

И снова зашагал в замок. Рейнхард подал мне руку, а когда я ухватилась, рывком поднял на ноги. У меня возникло странное чувство, что он совсем на капельку стал относиться ко мне лучше, чем минуту назад.

— Не принимай близко к сердцу. Ты ему драгоценную мозоль отдавила, так что просто не упоминай в дальнейшем об убийстве… мужа.

С трудом подавив тяжелый вздох, я потащилась вслед за Рейнхардом. Мне даже не удалось увидеть выражение лица Теофаса, когда я упомянула убийство своего несуществующего супруга. Он испугался? Разозлился? Побледнел? Впрочем, мне не об этом надо думать.

Значит, император мертв. Это хорошо для меня. Императрица ко мне благосклонна. Но, к сожалению, она мать Теофаса, да и наверняка считает меня мертвой. Ей уже донесли, что до Верцена я не доехала.

В полной задумчивости я добралась до замка и застыла в недоумении.

Внизу царила страшная суета, все бегали, переносили раненых, варился грог, от кухни шел дымный и сладковатый запах пряного мяса. Туда-сюда перебегали совершенно незнакомые драдеры и дракониры с нашивками третьего и шестого крыла. Наверное, пришли на подмогу. Правда, с опозданием.

Девицы в присутствии Теофаса предсказуемо немели и глупо хихикали, а он предсказуемо их не замечал. Мимо то и дело пробегали повеселевшие драдеры и веи, и мир вокруг стал напоминать сюрреалистичную картинку. В замке еще стоны не стихли, а уже жарят мясо, пьют и только что песни не горланят. Хоть бы кровь отмыли…

Около кухни меня перехватила счастливая Лине, только что не пританцовывающая от радости.

— Глотни, рыбонька, — она прислонила к моим губам кружку с грогом. — Да дна пей, до дна! Ах, мы выжили, нам помог сам император, это ли не счастье?!

Едва я открыла рот, чтобы сказать, что я думаю о таком счастье, как Лине ливанула мне дурацкого грога прямо в горло. Я чуть не захлебнулась.