Развод по-драконьи

Он несильно щелкнул меня по носу, и вышел.

День прошел, как во сне.

Куда бы я ни шла, где бы ни находилась взгляд отслеживал Теофаса, слух отыскивал звук его голоса. Смеха.

Это даже пугало, я-то знала его другим. Настоящим. В закрытых покоях, где он снимал маску золотоволосого пленительного принца, жил опасный расчетливый дракон. Холодный изворотливый ум, полусонная, отстраненная манера отслеживать противника, непреходящая подозрительность. Откуда в нем все это выпестовалось…

С другой стороны, от двух императорских наяр у Теофаса было трое братьев и семеро сестер. На его стороне была безусловная любовь родителей, но нездоровая конкуренция всегда держала Тео в тонусе. Ходили слухи, что Рейнхард тоже его брат, но… Наверняка никто не знал, он был похож на мать и совершенно не похож ни на отца, ни на императора.

Взять себя в руки я сумела только к вечеру, твердо перехватив на себя управление распределением раненых и оформлением документации в Райгорский госпиталь. Оказывается, всю неделю, пока я лежала в беспамятстве, этим никто толком не занимался. Я бы, и сама с радостью отказалась от этой работки, но Анхард засел с Теофасом и Рейнхардом в кабинетах, потом зазвал к себе Ранаша, а после заказал бочонок крепленого вина. А после к ним заявились командоры первого и пятого крыла, и на раненных всем сделалось плевать.

Представитель второго крыла ввалился ко мне в кабинет с видом благородного вейра, вынужденного посетить притон.

— Анхарда позови, — он бросил мне на стол перчатки и уселся в кресло. — А потом беги, сделай мне грога.

Серьезно, некоторые дракониры невыносимы в своем стремлении доминировать.

— Командор проводит совещание, поэтому не сможет принять вас сегодня, — я выразительно посмотрела на часы.

Приехать к ночи и потребовать приема — это за гранью неприличия. И пока вейр не опомнился, привстала и мягко положила ему руку на плечо. Откуда-то я знала, что прикосновения от маленькой дружелюбной вейры успокаивающе действуют на мужчин.

— Его Величество просил их не беспокоить.

— Император здесь?

Вейр явно перепугался, к чему я отнеслась с огромным пониманием. Уж не знаю почему, но вояки побаивались Теофаса.

— Сбегай на кухню, — обратилась я к одному из стражей у двери в кабинет. — Пусть Лине принесет грога. Только непременно сама, а то последний грог, который я пробовала, имел странный вкус.

— Да нет, не стоит суеты…

Драконир поднял на меня умоляющий взгляд. Быстро он сдулся, весь вспотел, побелел, косит глазками на выход. Задавив неуместное сочувствие, я прибегла к спасительному прикосновению к плечу и ласковой улыбке, которая так хорошо действует на вейров. И почему я раньше до этого не додумалась?

— Ну что вы, после долгой дороги обязательно следует выпить грога.

Прости, вейр, но я собираюсь беспощадно тебя использовать. В темную. Впрочем, не тебя одного.

— Я принесла, вейра Эль, все как вы указывали…

В дверь с подносом протиснулась Лине, покосившись на императорских стражей. Лицо у нее было совершенно белое от ужаса. На коварную отравительницу она походила даже меньше, чем я на роковую красавицу.

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы выпроводить ошалевшего вейра вместе с грогом за пределы кабинета.

— За этой дверью королевские стражи, — почти насильно я заставила Лине сесть в кресло. — А вот за этой — Его Величество. Он, между прочим, возмущен творящимся в Черных пиках беззаконием. Даже пообещал мне подарить изумрудные серьги в утешение. Как думаешь, сколько ты проживешь после того, как я расскажу ему, что вспомнила, что случилось в день прорыва?

Я наклонилась поближе, чтобы оценить эффект, и удовлетворенно хмыкнула.

— Вейра Эль, прошу вас… клянусь косточками матери, я не виновата!

Кажется, меня разжаловали из рыбок и ящерок обратно в вейры.

— Конечно, — понимающе кивнула.

Безотказный прием, который виновные всегда понимают неправильно.

— Это правда, сама бы я никогда! — Лине вскочила, судорожно прижав к объемной груди руки. — Письмо… Мне приходило письмо.

Жизнь Лине была простой и понятной до тех пор, пока ей не заинтересовался тайный императорский сыск. Работая наводчицей, она искренне считала, что ее участие в преступлениях минимально. Сама-то она никого не убивала и не грабила, и доля у нее была невысокой. А что? Вон как некоторые живут богато, едят на золоте, в бархат одеваются, смотрят на нее свысока лишь потому, что повезло в жизни родиться драдером, разбогатевшим на ростовщичестве.

Однако Лине сочли виновной наравне с остальной бандой. Ее должны были казнить последней, но накануне расправы ей в камеру принесли письмо. На белой тисненой бумаге изящным почерком было выведено ее спасение. Вы совершили ошибку, говорило письмо, но каждый может вымолить прощение, послужив родине. Мы наслышаны, говорило письмо, о ваших кулинарных навыках, а стало быть, поезжайте в Ленхард, и приложите все силы, чтобы искупить свой грех.