Развод по-драконьи

— Но вы больше не в Ленхарде, и можно поставить на ваших несчастьях точку, — влился в положительный темп нир Ферхе. — Как ни неловко, но у нас есть куда более серьезный вопросы, чем ваше бедствие. На улицах творится…

Быстрый какой.

— Я поставлю точку, — подтвердила абсолютно серьезно. — Я требуя суда для баронессы Вашвиль.

Настала мертвая тишина. Должно быть положение баронессы при дворе за эти пять лет укрепилось.

— Эльене, ты должна объяснить свои слова.

Императрица, наконец, взяла себя в руки. На высокомерном, по-настоящему прекрасном лице нельзя было прочесть ничего, кроме идеального беспокойства обо мне. Она была опасным противником.

Тщательно подбирая слова, я рассказала о нападении на нас с Теофасом в дворцовом саду, а после осторожно перешла к баронессе, подробно описав нашу встречу.

— Яд Арахны? — воскликнул шокированный нир Слалох, и словно подчеркивая его слова на противоположной от нас стене мелодраматично сорвалась картина, повиснув ромбом на уцелевшем укрепителе.

Клео, бывшая к ней ближе других, вызвалась ее поправить, а продолжила рассказ.

— От яда Арахны умирают, а ты жива, Эльене, — императрица с усилием улыбнулась, попытавшись снова взять меня за руку.

— Так получилось, что у меня есть артефакт, помогающий распознать яд, — сказала я осторожно.

Открытая ложь могла мне аукнуться после суда богов, но императрица боялась каждого моего слова. Мне ли не знать. Мне ли не видеть, как посерела кожа под толстым слоем дорогих белил, как набухла на висках испарина.

— Что за артефакт? Дай мне!

Да-да, сейчас я сниму свой артефакт, Ротокан его испоганит, а я красиво и благородно умру, чтобы не докучать Ее Величеству прелести интриги.

— Драконы не отдают своих сокровищ, — улыбнулась. — Но, досточтимые ниры, напомню, что баронесса Вашвиль может быть связана с ритуалистами.

— Это очень сомнительно, Эльене, — любезно заметила императрица. — Единственный человек, с которым связана баронесса Вашвиль, это император Теофас, мой сын.

Последние слова она договаривала в абсолютной тишине. С лицом безмятежной богини, с рассеянной полуулыбкой, словно не понимая, что именно сказала.

Что фактически обвинила Тео в попытке моего убийства руками Вашвиль.

— Ваше Величество, — подал осторожный голос нир Гершо, глава клана Пустынников. — Эти слова можно истолковать неверно.

Императрица по-птичьи склонила красивую голову к плечу.

— Больше нет смысла выбирать выражения. Мой сын ненавидел цепи, которыми его сковала истинность, и мечтал уничтожить их. И почти смог. Он развелся с Эльене из рода Виладжо, не желая марать руки прямым убийством, отправил ее в Ленхард, а когда ей удалось каким-то чудом выжить, не погнушался напоить ее ядом из рук своей любовницы. Теперь, когда мой сын на пороге смерти нет смысла скрывать его преступления.

Я хмуро уставилась на императрицу, а потом завернула рукав платья, демонстрируя метку на предплечье присутствующим.

— Он не мертв. И не на пороге смерти. Иначе бы метка мерцала или беспокоилась, но с ней все в порядке!

Императрица остановившимся взглядом уставилась на метку. Один из ниров потрясено выдохнул:

— Но как это возможно?! Мы все видели, как император Теофас из рода Таш разорвал истинную связь!

— Истинную связь нельзя разорвать, — сочувственно заметила Клео. — Ни темной магией, ни светлой, ни даже силой богов. Об этом написано в запрещенных к распространению книгах об изучении природы истинности.

— Мой сын мог этого не знать, ему некогда было читать всякое старье из запрещенного архива, — отрезала императрица. — Он искренне хотел уничтожить свою Истинную.

Эти слова я говорила себе в самые черные дни. Чтобы не забывать, чтобы ненавидеть, чтобы не дать слабину, когда нам доведется встретиться снова. Но из чужих уст эти слова звучали вызывающе неверно.

Медленно потерла виски, упорядочивая мысли.

— Думаю, он все-таки читал, — сказала и вдруг с удивлением поняла, что это чистая правда.

Тео вообще увлекался всяким старьем, запрятанным в уголках императорской сокровищницы, в заброшенных отсеках драконьих подземных ходов дворца, запретных архивах.

Большинство запрещенных книг было написано на стародраконьем, и тогда в Ленхарде Тео тоже говорил на стародраконьем. Парочку фраз я запомнила и позже перевела, они очень походили на попытку вернуть скрытую от чужих глаз связь.

Я больше не могла бегать от правды.

Теофас никогда не уничтожал истинную связь. Да и драконью воду мне передала вовсе не императрица. Очень может быть, что и роман с Вашвиль был разыгран на публику, а развод был попыткой защитить меня от проснувшегося темного источника.

Горечь и обида мешали мне видеть Теофаса таким, какой он есть, преувеличивая его худшие качества, и отрицая положительные.

Я хотела его ненавидеть. Хотела наказать. За баронессу, исключительно за нее. Все остальное меркло перед ослепляющей ненавистью за такое простое — земное и физическое — предательство. Но последние события подтачивали картину измены, созданную в моей голове.