Развод по-драконьи

— Итак, слушаем новые инструкции, господа-неудачники. Сначала мы возвращаем долги, и только затем делаем новые.

— Не поняла, — нахмурилась я. — Какие долги?

— Всем составом отвезем ту же команду, которую забирали из Подземного, на Плато. Затем мы с дрыщем-старшим перегоним дракона в другой порт и вернемся с попутным экипажем. Два дня перерыва — и прямо со Снежного Плато летим в Океаниум.

Джулиан непривычно серьезно на нас посмотрел.

— Если хоть кто-то из вас превратит рейс в Океаниум в балаган, я вас жопами насажу на драконий рог, понятно? Никаких туш лосей, оленей, волков и медведей. Никакой подпольной торговли. Никаких идиотских выходок. И…

Он сделал многозначительную паузу.

— Никаких скандалов. Если хоть кто-то из вас сорвет полет или превратит его в цирк — как вы умеете — то я навсегда закрою вам небо. И не только вам, но и всем вашим ближайшим родственникам. Будете потомственными поломойками. Все понятно?

Мы дружно кивнули, и даже обычно расслабленный и дерзкий Морган, казалось, проникся серьезностью.

Приятное предвкушение сменилось тревогой. Мы не могли обойтись без приключений — и я чувствовала: что-нибудь обязательно пойдет не так.

После того, как мы закончили разбор грядущих полетов, и коллеги отправились заниматься документами, я улучила момент и подошла к Джулиану. Духу хватило только на это, на то, чтобы начать разговор — уже нет.

Джулиан неторопливо раскладывал документы по папкам.

— Ну? — наконец не выдержал он. — Ты разучилась говорить и поэтому набрала столько дурацких книжек?

— Нет, они для моего знакомого дракона, — зачем-то призналась я.

— Поздравляю. А я здесь причем?

— Нет, я хотела поговорить. Сегодня утром ко мне приходила твоя мать.

— Соболезную. Возьми пару дней отпуска, после такого нужно восстановиться.

— Ты ушел из дома?

— Я большой мальчик, рыжая. Иногда я плохо себя веду.

— Я серьезно, Джулиан.

— И я серьезно, рыжая. Я часто не ночую дома. Можешь как-нибудь выяснить, что я при этом делаю, но учти: я ОЧЕНЬ плохо себя веду. Тебе тоже придется.

— Ты правда просил маму помочь мне после развода?

— Я много о чем ее просил. И я не привык, что мои просьбы игнорируются. Не привык, когда был наследником, и уж тем более не потерплю, будучи владельцем состояния Златокрылых.

— Не уходи от ответа! — Я разозлилась. — Ты просил ее дать мне денег! Зачем? Я думала, тебе было плевать на меня.

Со вздохом он отложил папки в сторону и сложил руки на груди.

— Какая разница?

— Если ты пытался мне помочь, я хочу знать.

— И что изменится?

Я пожала плечами.

— Многое. Я злилась на тебя. Обижалась. А теперь вдруг узнала, что ты был не таким уж и мерзавцем. По-моему, это многое меняет. Зачем ты просил свою мать мне помочь?

— Исключительно из вредности, рыжая. Я не планировал тебя спасать, но твой папаша явился ко мне в дом и устроил безобразный скандал. Кричал, что я опозорил вашу семью, требовал отступных за… ты точно хочешь цитату про испорченную дочь?

— Не очень.

— Вот тогда я решил из вредности подкинуть тебе деньжат — чтобы он утерся. Ну а доверил это матери по наивности.

— Почему не занялся сам?

— Квин, давай не будем продолжать разговор, который может быть тебе неприятен. Это было давно. План провалился. Впрочем, ты не умерла с голоду и не стала проституткой, так что будем считать, я не такой уж вершитель судеб.

— И все-таки…

— Рыжая, наш брак был одной огромной проблемой. Мне подсунули влюбленного навязчивого ребенка и назвали его моей женой. Семнадцать лет, Квин, семнадцать! Ты читала книжки и гуляла с подружками. Может, это и обидно, но спать с семнадцатилетней девчушкой — совсем не моя история. Хранить тебе верность лет пять, пока ты не подрастешь до вменяемых лет? Я что, похож на мазохиста? Можно было тайком ходить налево, но тогда ты стала бы посмешищем, и поверь, даже через пять лет у нас ничего бы уже не сложилось. А можно было не скрывать фиктивность брака. Тебя не устроило такое положение дел, и ты ушла, искренне считая меня сволочью. Любой хороший поступок, любое проявление доброты по отношению к тебе, любая помощь могли быть истолкованы как шанс на взаимность. А его не было.

— Влюбленный навязчивый ребенок… — эхом повторила я.

— Я предупреждал.

— Ты прав. Я вела себя…

— Ты вела себя нормально, — оборвал меня Джулиан. — Но не твои родители. И не мои. Ты не представляешь, что бывает с маленькими девочками, которых подкладывают под взрослых мужиков. Даже если девочки при этом в восторге. Ты судишь меня с позиции несчастной первой любви, но это лучше чем с позиции девушки, у которой прикосновения мужа вызывают отвращение. Поверь, я на это насмотрелся достаточно.

Я не до конца понимала, о чем он говорит, возможно, потому что так и не завела после развода отношения. И что-то от той наивной девочки все же осталось, потому что в голове не укладывалось: как можно испытывать отвращение к мужу, которого к тому же любишь?

— Ну… в любом случае, я выжила и без твоей поддержки. Ты потерял отца. Тебе незачем отказываться еще и от мамы.

— Выжила. Но снова попала ко мне. Почему тебе так не везет, рыжая?