Развод. Ты меня предал (СИ)

Я смотрю в его круглое лицо, и ищу в нем того угловатого парня, который орал песни на нашей свадьбе.

— Значит, у нас тут роковое совпадение, — перекидываю сумочку через плечо, смотрю по сторонам и решительно перебегаю дорогу.

Старуха тем временем свою рычащую собаку достает из кустов, с матерками отбирает дохлого воробья и откидывает его в сторону:

— Муся, фу!

Муся вся в грязи, глаза горят. Рвется из рук к воробью, яростно перебирая лапами.

— Муся!

Тут старушенция замечает меня, потому что пру я к ней прямо через газон. У нее аж собака на руках замолкает с открытой пастью.

— Идем, Муся, — старуха резко разворачивается и торопливое семенит прочь на грани неуклюжего бега.

— Полиция! — гаркает Тимур. — Стоять!

Старуха резко притормаживает, жалобно всхлипывает:

— Батюшки…

Оглядывается, а Тимур решительно лезет во внутренний карман пальто и достает красную ксиву.

Через несколько секунд он ее раскрывает, представляется левым Именем:

— Бахлов Виталий Алексеевич, старший лейтенант полиции.

Сует липовую ксиву под нос испуганной старухи, эффектно ее закрывает резким взмахом и прячет в карман.

— Господи…

Собака подает голос, и получает от Тимура слабым щелчком по носу. Недоуменно облизывается.

— Я не виновата… — старуха отступает. — Я ничего не знаю. Меня заставили, — голос дрожит. — Обманули!

— Пройдемте, гражданочка, — Тимур берет ее под локоток, — у меня к вам масса вопросов. И все они очень серьезные.

Я принимаю его правила игры, и зажимаю старуху по другую сторону:

— Думала, не попадешься?

— Я все расскажу, — старушенция заискивающе вглядывается в мрачное и круглое лицо Тимура, который косит на нее взгляд, полный неодобрения и угрозы. — Я ведь актриса, уважаемый. Актриса на нищенской пенсии. Вот и подрабатываю. Я не виновата. пенсии ни на что не хватает.

— Продолжайте, гражданочка.

Тимур, похоже, тоже актер, потому что я сама готова поверить, что он старший лейтенант.

Он бы мог быть мошенникам, потому что сейчас его аура не дает сомневаться в его игре.

— Так она же мне даже не заплатила вторую часть, — шепчет старуха, прижимая собаку к груди. — Исчезла. Скрывается, наверное, да?

— Детали дела не раскрою.

— Понимаю, — кивает старушка. — Гадина она. Сказала, что заплатит. Ну, я же внукам хотела подарки сделать… Вот и пошла на такое. Я эти ночи даже не спала, хотела деньги даже вернуть, ведь… это же неправильно. Я же честная женщина. Я обычно только шум навожу, покричу, а тут… Не знаю. Деньги хорошие ведь. Пенсия маленькая.

— За хорошие деньги можно и лжесвидетельствовать? — цежу я сквозь зубы.

Так. Ия заявилась ко мне с целью разыграть спектакль, в котором мне была отведена роль неадекватной истерички. Прекрасно.

— Я же говорю меня обманули! А я старенькая, глупая, — опять смотрит на Тимура, который сердито щурится на нее. — И ведь никому я в итоге не врала. Показаний не давала. Вот вам дам. Даже в письменном виде. За это же будет поблажка? Я ведь старенькая. Господи, какой позор… Я так и знала, что с этой гадиной будут проблемы. И меня взяла и сдала! Исчезла, не заплатила и сдала!

— У вас, гражданочка, большие проблемы, — Тимур разворачивает старуху за плечи к себе. — И тут может грозить даже срок.

— Ой, нет… — всхлипывает она в ответ.

— Да, — Тимур щурится. — Вы на карандаше. И заводим личное дело. Поэтому из города не выезжаем, не пытаемся скрыться. Для показаний вызовут.

— Да, конечно, — кивает и пятится. — Сижу мышкой и жду. Ой, кажется, давление подскочило.

— Свободны.

Старуха со слезами на глазах скрывается в переулке, из которого доносится запоздалый лай.

— Я ничего не понял, — Тимур вздыхает, устало глядя на меня. — Во что вы влипли?

— Одна хитрая бледная поганка позарилась на полянку подосиновиков под красивой осиной, — шепчу я. — И эту бледную поганку зовут Ия.

Слежу за его реакцией. Интересно же. У него точно в юности были планы на зеленоглазую красавицу.

— То есть наш подосиновик полез на бледную поганку? — Тимур вскидывает бровь. — Ну, бред же.

— Почему?

— Будь у нашего подосиновика выбор из двух последних женщин на земле между старухой с собакой и бледной поганкой, он бы полез на старуху.

— Думаешь?

— Я уверен, — Тимур поправляет шарф на шее. — Только со старухой я ничего не понял.

— Поганка разыграла выкидыш, — тихо отвечаю я.

— Как мне повезло, что я для нее оказался лохом, — Тимур смеется и приглаживает короткие волосы. Заметив мой недоуменный взгляд, пожимает плечами. — Сказала, что я не ее уровня. А будь я ее уровня, то, наверное, сожрала бы.

Я молча вздыхаю и перевожу взгляд на желтые листья:

— Я ничего не понимаю, Тимур.

— Просрете семью, то будете идиотами, — Тимур тяжело вздыхает. — И про мое альтер-эго молчком, Ада, — внимательно вглядывается в глаза, — а то прилетит мне так, что…

— Буду молчать.

— Это так, чтобы бомжей и алкашню выпроваживать со двора, — Тимур застегивает пальто. — Если бабка взбрыкнет, то ты меня не знаешь и не видела. Хотя вряд ли она осмелится.

— Ты убедительно сыграл.

— Не зря в школе ходил в кружок актерского мастерства, — шагает прочь и оглядывается. — Подосиновик без осинки сгниет, Ада. Черви изнутри сожрут.