Развод. Ты не уйдешь (СИ)

— Нет, это ты… очень красивая.

Вижу, что он с трудом сдерживается, даже ладони в карманы домашних брюк спрятал, но прикасается взглядом так, словно мы и не расставались.

— Ну что, угостишь нас своей фирменной пиццей?

— С удовольствием.

***

Вечер на самом деле получается замечательным. Заметно, как Глеб старался. Дети в восторге: наевшись, разбредаются по своим комнатам. Ваня с восторгом начинает играть даже со старыми игрушками, которые ему надоели в прошлом. Тома открывает упаковку с новой алмазной мозаикой, сев за стол с лупой.

Можно сказать, у нас царит семейная идиллия: все сыты, дети заняты, негромко фоном бормочет телевизор. Я убираю остатки еды со стола, Глеб наблюдает за мной, а потом спохватывается:

— Присядь, ты же в гостях, — шутит.

Да уж… Вот такие у нас теперь шуточки!

Сразу и не придумаешь, что ответить.

Нас прерывает требовательный звонок в дверь.

— Открою, — кивает Глеб и добавляет с улыбкой. — Никуда не уходи.

Вот шутник… И не очень смешно, между прочим, но я снова улыбаюсь. Каждой его не самой удачной шутке…

Звонок не прекращается. Да кто же такой неугомонный?

И через секунду слышу, как из коридора доносится требовательно:

— Глеб, нужно обсудить кое-что важное! Ты не отвечаешь на мои звонки!

Настроение мигом омрачается.

Мария!

Вот почему я не спешу сходиться с Глебом и даже об общении думаю с осторожностью.

Пусть сначала расставит все точки над i! И, если реально любит меня, то с этой мерзостью церемониться не станет!

Или... между Марией и Глебом все-таки что-то было? Слишком нагло она приперлась в нашу квартиру...

Глава 28

Глеб

— Совсем охренела?! — говорю возмущенно.

Перед глазами темнеет от ярости. Я был готов терпеть, при условии, что Мария не расскажет при всех об интрижке с отцом, не обгадит его светлую память.

Но больше эту сволочь ни одной секунды терпеть не намерен и понимаю, как сглупил, когда слезы раскаяния старика проложили дорожку на моем сердце.

Надо было не идти у отца на поводу, а решить вопрос четко и быстро, не подыгрывать в шантаж, на который повелся отец. Но я был слишком слеп и отправлен сомнениями, посеянными во мне посторонними.

Этого следовало избегать всеми силами, держаться за веру в любимых, сказанное — проверять и спрашивать!

Чего толку сожалеть о сделанном?

Я лишь пытаюсь вынести урок из того, что натворил, чтобы больше никогда не повторить ошибок.

Ни-ког-да!

— Пошла вон, мерзавка! Сунешься еще раз ко мне, к моей семье, вылетишь кубарем. Пинка под зад отвешу, лядь бестыжая. Не посмотрю, что беременна!

— Да как ты можешь! Я… Я вынашиваю твоего братишку! Я чувствую, что подарила Алексею наследника, я…

— Головка от часов Заря. Вон! — добавляю, распахнув дверь. — Выметайся. Сама… Или тебе помочь?!

Бросаю на нее взгляд исподлобья. Мария вздрагивает и делает шаг назад, говоря уже из подъезда:

— Глеб, Алексей тебя недооценивал! Глеб, ты достоин большего! Ты просто должен разрешить себе взять это от жизни. Глеб…

Захлопываю дверь с сильным грохотом. Черт, а… Вот же выдра, умеет выбесить!

Еще и на работу папаша мне ее подсадил, будет там нервы мотать, вот спасибо! Переведу ее в другой офис, подальше с глаз, и дам распоряжение, чтобы ей не давали поблажек. Ни одной чертовой поблажки! Довольно… Дрянь совсем берегов не видит.

Мария уходит не сразу, еще с минуту стоит в подъезде, будто надеется, что я выйду и разговор продолжится. Но черта с два я проведу с ней хотя бы одну минуту из того времени, что отведено на семейный вечер.

После ее ухода мне хочется помыться, ощущение такое, что я — дико грязный. Долго тру руки с мылом под проточной водой, протираю лицо и шею.

В какой-то момент понимаю, что в ванной я уже не один. Закрыв кран, поднимаю взгляд в зеркало, ловлю в нем отражение Оли. Она застыла в дверях, смотрит с беспокойством.

— Все хорошо, Глеб?

— Нет, — срываю полотенце. — Ни хрена не хорошо. Мы не вместе.

Она вспыхивает:

— Глеб!

— Что, Оль? — вытираю лицо, растерев его до красноты.

Из кожи вон лезу, пытаясь уловит лучики и тепло тихого семейного счастья, но страдаю от того, что оно неполное. Они посидят немного в гостях и отправятся к маме Оли. Она решила, что так лучше, и я не могу не признать, что она права, по-своему права.

Сам же согласился, что так будет лучше, но чувствую себя несчастным без семьи, без детей. В особенности, несчастным я ощущаю себя без Оли. Понимаю, что обидел, что сделал больно, что продолжал травить себя и ее ядом, пока не стало слишком поздно для прощения.

И все-таки я надеюсь. Просто чертовски сложно надеяться.

— Я рада, что ты не стал с ней церемониться, — говорит Оля.

Я направляюсь к выходу из ванной комнаты, жена движется немного в сторону, давая пройти, но в самый последний момент ловит мою ладонь, сжав пальцами.

Мне мало одного касания, сгребаю ее охапку, обняв. Оля резко выдыхает от неожиданности и обнимает меня в ответ. Не могу ей надышаться, уткнувшись носом в ее шею.

Ладони Оля гладят меня по спине. Я тихо перебираю ее волосы, наслаждаясь моментом.

Очень сильно хочу ее поцеловать, очень. Губы сводит от желания…