Развод. Вспомни, как мы любили

— Вот и посмотрим, — мило улыбаюсь я. — В конце концов, у меня ведь тоже должно быть время для себя любимой. Дочерей бывшему мужу на его неделю, а сама… устраивать новую жизнь. Он же не зря пожелал мне встретить достойного человека. Будет с кем оставить дочерей, когда я решу уехать в отпуск, например, — хмыкаю, — навстречу романтическим приключениям.

— Романтические приключения — это здорово, — вздыхает Тимур, а в глазах проскальзывает тоска по отпуску.

— Вы хороший адвокат?

— Я предпочитаю думать, что да.

— Вы семейный человек?

— Да, — он разворачивает ко мне фотографию двух мальчишек лет трех двух.

— Жену любите?

— Да.

— А потом спустя двадцать лет придете и скажете ей, что разлюбили, — отворачиваюсь и смотрю в окно. — И останется она с дырой в груди.

— Слушайте, — начинает аккуратно Тимур Амирович. — Я не то чтобы хочу от вас отказаться, но, может, вам стоит обратиться к женщине-адвокату? Я могу порекомендовать одну мою коллегу. Она за вас жилы порвет, потому что сама прожила развод.

Перевожу взгляд на Тимура Амировича.

— То есть вы не порвете?

— Я буду добиваться удовлетворения ваших интересов, но без агрессии. Возможно, вам сейчас нужна агрессивная поддержка, — Тимур Амирович мягко улыбается.

— Нет, вы займетесь моим разводом.

— Почему?

— Потому что я не ищу в адвокате друга или подружку, которые будут меня поддерживать и соглашаться, что мой муж козел. Мне нужен специалист. И не агрессия мне нужна, а холодный разум, — недобро щурюсь. — Вы займетесь моим разводом?

— Ваш муж нашел адвоката? — Тимур Амирович чуток наклоняет голову набок. — С кем мне придется работать?

И в кармане вибрирует телефон, который я достаю дрожащей рукой. Виктор.

— Муж?

— Да, — сипло отвечаю я, и на меня накатывает волна паники и слабости.

— Ответьте, — Тимур Амирович вздыхает. — Вы все равно будете вынуждены с ним коммуницировать.

— Я не хочу…

— Дайте, — Тимур Амирович протягивает руку, — отвечу я, если вы не готовы.

Молча встаю, отдаю ему телефон. Принимает звонок на громкой связи без раздумий и оторопи:

— Слушаю.

— Ты еще кто такой? — тихо и глухо спрашивает Виктор.

— Адвокат вашей жены. Абаров Тимур Амирович.

— Тогда передай Маше, что моя мать с девочками вернулись, — в голосе прорезаются нотки стали. — И они уже на пути домой.

Гудки, которые отдаются в голове гулом. Перед глазами — мутная белесая пелена, и я шепчу:

— Проклятье.

Глава 12. Иди сам все говори

Подъезжаю к дому.

Вижу машину Виктора, припаркованную у ворот, и его самого. Выныривает из салона, оглядывается.

И теперь он видит меня.

Стискиваю руль.

В голове проскальзывает дикая мысль: вжать педаль газа до упора и сбить его. После сдать назад и проехаться по его трупу.

А потом еще раз. И еще. И еще.

Однако вместо этого я аккуратно паркуюсь позади его машины. Даже грациозно и по-женски. Женщины меня поймут. Мы паркуемся иначе, чем эти ублюдочные мужики, которые после двадцати лет брака говорят, что любят другую.

— Привет, — говорит Виткор, когда я покидаю салон.

— Привет? — вскидываю бровь и повышаю голос. — Привет?!

А потом выдыхаю, прикрыв веки. В груди опять начинает кровоточить, касаюсь дрожащими и холодными пальцами переносицы.

— А что я должен сказать? — спрашивает Виктор.

Его голос гвоздями входит в мои барабанные перепонки, и я перевожу на него взгляд:

— От своей шмары приехал?

И ведь не поймешь по его виду, от Лариски он ко мне такой строгий и мрачный приехал. Страстных засосов не вижу. Губы не искусаны. Царапин на лице и шее нет.

С другой стороны, может, Лариса не из диких дам и близость с ней полна нежности, ласки, любви и мягких прелюдий.

Стискиваю зубы.

— Я не буду это обсуждать с тобой, — холодно отзывается Виктор.

— Ты это обсудишь с нашими дочерьми, — цежу я сквозь зубы.

— Ты лучше скажи, какого черта моя мать сорвалась с ними сюда? — вскидывает руку в сторону нашего дома.

— А ты мне рот не заткнешь, — делаю к нему шаг. — Ясно? Я не просила Валентину приезжать, но молчать о том, что ты ускакал к другой бабе, не стала. И ты себе как это представлял? Я проглочу язык на две недели?

Поскрипывает калитка, и из нее выходит Валентина. Она скрещивает руки на груди, молча смотрит на Виктора и поджимает губы.

Виктор медленно выдыхает, приглаживает волосы, отворачивается и проводит ладонью по лицу.

— Вить, это правда? — спрашивает Валентина.

— Да, — он резко разворачивается к ней. — Да, это правда.

— Ты ополоумел?

— Вероятно, — усмехается он, всплеснув руками. — Мам, ты не должна была…

— Слушай, Вить, — Валентина едва заметно прищуривается, — я тебя люблю, я тебе жопу мыла, сопли вытирала… И я тебе люблю и буду любить. Этого ничего не изменит, но мне за Машу очень обидно. Очень обидно. она хорошая женщина.

— Я знаю, мам, — Виктор хмыкает.

Острые когти проходят по моим свежим ранам, и я судорожно выдыхаю

— Ты рушишь семью, Вить.

— Он уже ее разрушил, — тихо говорю я.