Развод. Вспомни, как мы любили

— Очень на это надеюсь, — закидываю сумку на плечо. — Ну, либо они что-то задумали.

— Если честно, то можно даже предположить что, — Валентина устало смотрит на меня. — Чтобы мама и папа были вместе.

— Увы.

— Надежда умирает последней, Маш. А детская надежда она самая живучая.

— К ним придет смирение, — слабо улыбаюсь. — Тогда, когда ваш сын наконец-таки познакомит их со своей любовью. Чего он тянет жилы?

— Он у меня тугой, — Валентина откидывается на спинку стула. — Я сама сижу и жду его новую лябовь. Тоже что-то не торопиться знакомить, — в ее голосе проскальзывает раздражение. — Может, там и нет любови, а? Может, он у просто так придурочный, и акушерки его уронили вниз головой, пока я этого не видела? И сильно так приложили, похоже. Несколько раз.

— Есть, — стискиваю ремень в пальцах. — У него есть роман с той женщиной, Валь. Я с ней встретилась на днях.

Глава 16. Мир тесен

Два дня назад

— Да, я буду на месте где-то через час, — выхожу из цветочного.

Под подмышкой у меня — горшок с фикусом.

— Принято, — воркует девичий голосок. — Я тогда собираюсь и выезжаю.

— Может, Настюш, тогда мы с тобой и в другие помещения заглянем, а? — шагаю по тротуару. — В этих двух я уверена, а с остальными не особо.

— А сколько у вас в планах студий?

— Пока пять, — уворачиваюсь от толпы подростков. — Сейчас точно одну открываем, срочно ремонт, людей ищу, а остальные… местечки ищу хорошие. Ты их замеришь, накидаешь дизайн… и понятное дело, что все в одном стиле.

— Конечно, Мария. А бригаду ту же оставляем? Вы ими довольны? — Настя чем-то шуршит.

— Пока довольна, — сворачиваю за угол и кидаю взгляд на вывеску кондитерской. — Пока работают без нареканий. Я бурчу для порядка, ясное дело.

Хочу я или не хочу заварного пирожного?

Прислушиваюсь к себе. Нет, не хочу. И в поисках желания полакомиться сладеньким опять натыкаюсь на нозящую тоску.

Встряхиваю волосами:

— Все, Настюш, до встречи. Мне еще одной девочке по рекламе надо позвонить.

Прячу телефон в карман легкого пальто, и шагаю к парковке.

Цепляюсь мыслями о том, что надо развернуть такую рекламную кампанию, чтобы все обалдели от креативности, агрессивности и крутости моего детища.

Я должна быть первой среди остальных.

И да, я особо не раздумывала, куда податься. Посмотрела в один из вечеров на свои отросшие и кое-где обломанные ногти и решила, что можно деньги пустить на маникюр. Только в более серьезном масштабе.

Это же вечная проблема найти хорошего мастера, и теперь у меня их будет просто куча и по всему городу.

Может, идея так себе.

Может, я потерплю в итоге фиаско.

Ну и ладно. Главное, что сейчас я вся в заботах. Сижу на звонках, бегаю по городу, ищу мастериц и думаю не о Викторе, а о риелторах, которые пытаются мне втюхать нерентабельные помещения.

Шагаю мимо машин и останавливаюсь, когда слышу знакомый женский голос:

— Мария?

И этот голос проходит по моему сердцу острым лезвием.

Я оглядываюсь.

У белого хэтчбека с грязными брызгами на боках стоит удивленная Лариса.

Первая мысль — трусливо сбежать, спрятаться в машине и с визгом шин ретироваться.

Но я же взрослая женщина. И понятное дело, что я ее узнала, и будет глупо уходить.

— Здравствуйте, Мария.

Она хорошо выглядит. К моему большому женскому сожалению. Светлый тренч, узкое молочное платье и легкие локоны до плеч.

Подстриглась.

— Неожиданно, — говорю я, когда она торопливо шагает ко мне.

Перехватываю горшок с фикусом поудобнее, и Лариса бросает на него беглый подозрительный взгляд.

Да, дорогуша, я бы с удовольствием разбила этот горшок о твою голову, но тебе повезло. Я понимаю, что это ничего в моей распрекрасной свободной жизни не изменит.

Конечно, мне бы было приятно лицезреть на лице Ларисы ошметки грязи, однако я разумная женщина, пусть мне и очень больно.

— Здравствуй, Ларис, — мягко улыбаюсь я. — Вот уж мир тесен, да?

— Да, — она запахивает тренч и тоже неловко улыбается, — я тут по делам. Надо кое-какие бумаги закинуть.

— Я тоже по делам, — медленно киваю я.

Смотрим друг на друга.

Бывшая любовь Виктора и настоящая. И нам бы сейчас вежливо разойтись, но мы что-то не торопимся прощаться и разбегаться в разные стороны.

— Слушай, — Лариса суетливо заправляет локон за ухо. — Я не знаю, что сказать.

— Ничего не говори, — пожимаю плечами. — Я не жду от тебя каких-либо оправданий, Лариса.

Кусает губы и выдыхает:

— Но поговорить-то надо.

— О чем? — вскидываю бровь, и в мои внутренности медленно входят острые льдинки обреченности. — Или о ком?

Глава 17. Я ничего не знала

— Слушай, Маш…

— Давай оставим Марию? — устало вздыхаю я.

— Ладно, — Лариса прячет руки в карманы тренча. — Я не уводила его из семьи. И у нас ничего не было, когда вы были вместе. Совсем ничего.

— Да, мне Виктор все это сказал, — медленно киваю.

А, может, все-таки надеть ей на голову горшок?

— Слушай, я даже и не думала… не знала… — смотрит на меня и опять неловкой улыбается.

— И даже не подозревала, да?