Развод. Вспомни, как мы любили

В шкафе в нижнем ящике ждет новое откровенное белье, новые игрушки и даже наручники.

Да, я хотела после ужина кокетливо придвинуть Виктору наручники одним пальчиком и признаться, что была плохой девочкой.

Короткий смешок.

Радует, что я получила “я люблю другую” до наручников.

А то вот бы был цирк. Приковал бы меня наручниками к кровати и ошарашил бы меня честным признанием. А я такая вся красивая, в черных кружевах лежу в соблазнительной позе.

Смеюсь, глядя на Виктора. Наверное, стоит сказать ему спасибо, что он не отложил этот вопрос до момента глупых игр.

— Так, визитку я оставила, — к нам выходит Лидия. Перекидывает сумочку через плечо. — И вам есть над чем подумать. Мы все познакомились, и я готова провести вашу семью через развод.

— И берете за это, скорее всего, прилично? — едко интересуюсь я.

— Да, — плывет в прихожую, — но мой прейскурант оправдан.

— Да свалите вы уже! — иду под лестницу и скрываюсь в просторной кладовке, в которой недавно наводила порядок. Повышаю голос. — Стерва!

Если я не буду агрессивной, то опять разрыдаюсь. Лучше буду кричать, рычать, огрызаться, чем заливать на радость моего благородного мужа пол слезами.

Подхватываю черный чемодан из матового пластика на колесиках и выхожу.

— Маша…

— Отвали!

Тащу чемодан через лестницу на второй этаж:

— Разлюбил! Что же ты меня не разлюбил до того, как мы встали на ноги? — оглядываюсь. — А? Или хотя бы до моей тридцатки?

— Маш, — Виктор хмурится, наблюдая за мной у лестницы. — Я даже не знаю, что тебе на это сказать.

Меня начинает опять трясти. Вот такой он весь красивый, надменный в дорогом костюме от итальянского портного, в сорочке из тонкого элитного хлопка достанется другой женщине.

А я помню на нем дешевые брюки с рынка, дырявые кроссовки, старую куртку и с протертыми локтями. А еще китайские футболки, носки, что красили ноги и шапки из секонд-хэнда.

— Да что тут еще сказать кроме того, что козел? — горько усмехаюсь я и тащу чемодан дальше.

Захожу в спальню, затем скрываюсь в нашей просторной гардеробной. Справа — моя половина, слева — его. Он тут меня не раз зажимал, шептал, что я красивая.

— Ненавижу, — открываю чемодан и срываю с вешалок его рубашки.

Кидаю в чемодан, за ними летят брюки, пара пиджаков.

— Тебе надо остыть.

— Завали варежку! — несдержанно рявкаю я. — Господи! Виктор! Или тебе доставляет удовольствие вся эта ситуация?!

— Нет.

— Тогда заткнись! — закидываю к его тряпью носки, пару футболок и затем сажусь на корточки, чтобы с яростным покряхтыванием застегнуть молнию.

Так. Лишь бы не расплакаться. Такое ощущение, что я вся состою из слез, которые готовы брызнуть из всех щелей.

Встаю, поднимаю чемодан на колесике и пинаю его к Виктору, который привалился к косяку плечом, скрестив руки на груди.

— Катись отсюда. За остальными вещами пришли помощника. Можешь сразу залететь к сучке своей. Или она тебя не ждет?

Глава 7. Иначе я не могу

— Ты помни, что у нас три дочери.

Недоуменно вскидываю бровь, а затем понимаю, на что намекает мой муженек.

— Ты думаешь, что я сейчас пойду в петлю лезть?

— Да, не хотелось бы на твоих похоронах стоять.

— Да какой же ты гондон! — обескураженно охаю я. Подбочениваюсь. — А давай обратимся к статистике, мой милый. Женщины вне брака живут дольше. Так что, — усмехаюсь, — ты мне сейчас продлеваешь жизнь. И это я приду на твои похороны… чтобы плюнуть на твою могилу!

А затем я снимаю кольцо с пальца, откладываю его в сторону и протягиваю руку:

— Давай сюда и свое. Ты выйдешь отсюда без кольца и морально свободным.

— Верно, — стягивает обручальное кольцо и вкладывает его в мою ладонь. — И ты тоже морально свободна, Маш.

— Что?

— Я буду рад, если ты встретишь достойного человека.

Несколько секунд оторопи, а затем я откладываю его кольцо к своему и цежу сквозь зубы:

— Проваливай, мерзавец.

Он меня добил окончательно.

Нет ничего хуже для женщины услышать от любимого мужа, что он желает тебе встретить достойного человека.

Он продолжает гнуть линию честного мужика, который придерживается позиции, что у женщин после развода жизнь не заканчивается, и мне от этого тошно.

— А, может, и найду нового папочку для наших дочурок.

— Папочка тут я, Маша, — вот тут у него глаза темнеют от гнева. — Я — отец. И ты не та женщина, которая станет манипулировать детьми, поэтому сейчас я пропущу твои слова мимо ушей.

Подхватывает чемодан за ручку и выходит.

— Раз ты такой папаша, — выхожу за ним, — то пусть с тобой наши дочери живут? А мне же надо встретить достойного человека?

— Хорошо, — отвечает Виктор и даже не оглядывается.

— Ты думаешь, что ты с тремя детьми нужен новой любви?

— Не они — моя проблема.

— А — я?!