Разводящий еще не пришел (др. изд.)

Темп учений нарастал. Теперь Савчук увидел в действиях Громова то, чего он раньше не замечал, — строгую последовательность в отработке учебных задач и какое-то непонятное для него, Савчука, хладнокровие: ко всему, что происходило вокруг, он относился спокойно. Капитану казалось, что подполковник очень медленно отдает распоряжения, а люди в то же время укладываются в нормативы, успевают в срок выполнять команды.

Выслав в рощу, видневшуюся в полукилометре от наблюдательного пункта, имитационную команду и сообщив Шахову основное направление стрельбы, наименьший прицел, Громов начал наблюдать за развертыванием огневых взводов. Он стоял в кузове тягача, время от времени прикладывая бинокль к глазам. На холмистой местности плясали снежные вихри. Савчук догадался: это на предельной скорости мчатся тягачи к огневым позициям. Он посмотрел на часы: уложатся ли в отведенное время его подчиненные? В азарте опять забыл, что сейчас батареей управляет не он, а Громов. Один тягач запетлял по черной плешине и остановился на самом видном месте. Из кузова выскочил офицер. Это был Узлов. Савчук узнал его и невольно вскрикнул:

— Узлов!

— Спокойно, капитан, — сказал Громов. Он попросил у Савчука спички, но не стал закуривать, поднял бинокль, хотя и без того достаточно хорошо было видно, как вокруг тягача суетились артиллеристы, стараясь сдвинуть машину с места. Их объезжали другие расчеты, несясь на бешеной скорости по снежной целине. Узлов бросился в кабину. Через минуту он снова выскочил оттуда и вместе с солдатами начал толкать тяжелый тягач. Но тщетно: машина буксовала. Секундная стрелка на часах бежала так быстро, что Савчук не мог молчать:

— Чудику доверили взвод.

Громов поправил ушанку на голове, в сердцах бросил:

— Чудики разные бывают, капитан. Ничего, сдюжат заминку.

Узлов — это видно было хорошо — снял с себя шинель, бросил ее под колеса машины. Тягач, вздрогнув, сорвался с места. Громов передал коробок со спичками Савчуку, сказал:

— Видите, уложились в отведенное время. В бою надо быть спокойным, расчетливым. Главное — рассудок не терять. Терпение, капитан, не каждому дано, но стремиться к этому надо.

Савчуку стало неудобно за свою нервозность.

...На занятой позиции батарее пришлось находиться около часа. Потом все повторилось сызнова: головная походная застава, используя огонь орудий, сбила «противника» с занимаемой позиции и двинулась вперед. Громов приказал начать выдвижение макетов танков, обозначающих атаку «противника». Батарея с ходу приняла боевой порядок. Тягачи ушли в укрытие.

Шахов готовил данные для ведения огня. Он находился в наскоро отрытом снежном окопе. К нему подошел Узлов.

— Дима, ты что, под машину попал? — спросил Шахов.

— Это я, Игорек, с негодяем боролся.

— С каким?

— Да с тем, что тянул меня на пенсию, — засмеялся Узлов.

— Значит, мосты взрываешь к пенсии?

— Глупости, Игорь! Один умный партиец сказал: не пройдет и двадцати лет, как люди начнут стыдиться слова «пенсионер». А мне только двадцать четвертый пошел... — Он зябко повел плечами и погрозил в сторону, где стояли тягачи: — Уж я этому водителю прочитаю сегодня лекцию, как готовиться к выходу в поле. На ледок наскочили — и тягач забуксовал, а у этого разгильдяя никаких подручных материалов не оказалось, шляпа!

...Ефрейтор Околицын уже несколько раз порывался провести беседу, но обстановка так быстро менялась и люди так заняты каждый своим делом, что все паузы длились не более пяти — десяти минут: разве за это время можно что-нибудь рассказать? Да и мешал Бородин: секретарь не отступал от него ни на шаг и занимал огневиков какими-то случаями, интересными и даже смешными, но, по убеждению Околицына, незначительными.

Волошин, ежась на ветру, глухо буркнул себе под нос:

— Все спешат... А куда? Лейтенант Узлов испортил себе шинель. Кому учения, а кому простуда.

— Вы так думаете? — спросил Бородин и почему-то посмотрел на Цыганка. Тот хихикнул:

— Пашка?.. Он никак не думает, он просто видит.

— Видим мы все, а понять то, что видим, не каждый из нас может, — отозвался Петрищев, следя за местностью, откуда должны появиться танки «противника».

— Верно, — подхватил Бородин, почувствовав, что именно сейчас и нужно рассказать о поведении лейтенанта Узлова, что лучшего материала для агитатора, как этот случай, и не найти.

— Я читал рассказ, который называется «Секунда». Очень мне запомнился. — Бородин сел на лафет, достал из кармана папиросы.

«При чем тут рассказ?» — подумал Околицын, досадуя на секретаря, что он и на этот раз, видно, помешает провести запланированную беседу.