Разворот на восток

Не успели пройти по площади последние самоходные орудия, как над ней низко, лишь чуть выше куполов храма Василия Блаженного, оставляя за собой белые курчавящиеся следы, пронеслись четыре пары истребителей: две – Як-3 и две – Ла-5. Потом они стрелой взметнулись в ярко-синее небо и принялись крутить над Москвой фигуры высшего пилотажа. Начался воздушный парад. И уже в самом его конце, когда восторженные зрители насладились зрелищем пролетающих в безупречном порядке истребительных и бомбардировочных формаций, им показали тот самый ни на что не похожий экспериментальный бомбовоз Б-4, который сбросил на голову Гитлера сверхтяжелую именную бомбу. На этом программа парада, продолжавшегося больше трех часов, завершилась; вечером Москву ожидали праздничный салют и народные гуляния.

8 ноября 1943 года. 23:15. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин;

Председатель Совнаркома и Нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов;

Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия;

Специальный консультант Верховного Главнокомандующего – комиссар госбезопасности третьего ранга Нина Викторовна Антонова;

Глава Советской Военной Администрации в Черноморских Проливах – старший майор госбезопасности Османов Мехмед Ибрагимович;

Командующий первым мехкорпусом ОСНАЗ генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной.

Отшумели в Москве праздничные торжества, отгремели залпы победного салюта, закончился торжественный банкет в Кремле, на котором товарищ Сталин, конечно же, поднял тост за великий русский народ, вынесший на своих плечах невероятную тяжесть войны. Но едва гости разошлись, как снова потекли тяжелые послевоенные трудовые будни. Именно послевоенные. Грядущая война на Дальнем Востоке при этом не в счет, ибо она не должна была затронуть всех советских людей так, как затронула их Великая Отечественная.

И хоть масштабы разрушений в западной части страны были скромнее, чем в другой истории, жертв бомбежек городов, блокады Ленинграда и германской оккупации оказалось значительно меньше, но все равно западную часть страны требовалось восстановить из руин усилиями всего советского народа. Однако одного восстановления было недостаточно. Следовало переустроить Советский Союз таким образом, чтобы не смогли повториться не только трагические дни конца июня сорок первого года, но и позорные эпизоды года девяносто первого. Основывая первое в мире государство рабочих и крестьян, Ленин закопал под его фундаментом бомбу, в пятьдесят шестом Хрущев поджег фитиль, а рвануло аж в девяносто первом.

Но это была только половина правды. Вторая же заключалась в том, что социалистическая система, построенная неутомимым трудоголиком Сталиным «под себя», может быть уязвима даже при сохранении национального единства на территории бывшей Российской империи. Достаточно одному дураку, случайно очутившемуся у кормила власти, начать разбрасывать камни – и в силу партийной дисциплины и так называемого демократического централизма никто не будет в силах ему помешать. А дураков в высшем эшелоне партийной демократии и на подходе к нему имеется предостаточно. Чтобы сделать карьеру в этой среде, достаточно иметь способности говорящего попугая, а также уметь заучивать трескучие фразы из «первоисточников» и бросаться ими при каждом удобном случае. Практической же работы такие люди избегают, поскольку не имеют к ней врожденных способностей, и даже, более того, из идеологических предубеждений способны завалить даже дело, успешно начатое другими.

– Троцкизм, – сказала Нина Антонова, – это строго научная теория о том, как вести дела самым быстрым и неправильным способом, добиваясь в итоге не искомого, а прямо противоположного. Хрущев, уничтожая личные подсобные хозяйства, укрупняя колхозы, а также истребляя с лица советской действительности кустарей-одиночек и артельно кооперативное движение, стремился за двадцать лет прийти к коммунизму, а вместо того добился обратного результата. Через двадцать лет после начала его экспериментов советская система уже задыхалась под гнетом тотального дефицита нужного и избытка ненужного, а еще через десять лет скончалась от этого геморроя под рев голодных толп. И все попытки партийных и государственных деятелей СССР выправить положение в экономике вели только к его ухудшению…