Развратная

Блядь! Я идиот. Кто бы ни убил Киру, то сделал он это без свидетелей. Последние рабочие уходят в десять. С самого начала я хотел закончить офис раньше, чем планировал. Приходилось платить всем сверхурочно. Кира же оставалась примерно до шести. Не помню, чтобы она засиживалась дольше. Так какого хрена вчера она торчала здесь? Должна быть какая-то причина.

Я ковырялся в ее ящиках, не особо рассчитывая что-нибудь найти. Внутри бурлила злость, которую хотелось выплеснуть на что-нибудь. Или кого-нибудь. А еще мне нужна была Вика. Такая, как сегодня. Горячая, влажная, податливая. Она так сладко стонала и кричала… Не знаю, как не свихнулся от этих звуков. Она была потрясающей и стоила каждого дня из десяти лет ожидания. У нее просто невероятные ноги. С округлыми коленями. Почему-то они меня дико возбуждали. Я вспоминал, как она опустилась на них, когда рассматривала мои татуировки. А когда она спросила, есть ли еще, не понимаю, как сдержался. Я же ее практически изнасиловал. Все, о чем мог думать, как бы засадить член по самые яйца, чтобы бились о нее, пока буду ее трахать. На лбу выступила испарина. Сдохнуть можно, вспоминая. Она была согласна кончить, трахая себя на моих пальцах. И на мне ее царапины. До сих пор кожа на спине иногда зудит. Я хотел Вику. Хотя бы просто увидеть. Снова попробовать ее на вкус. Такая охуенно горячая и шелковистая. Пить ее каждый день – вот, чего мне хотелось. Слизывать каждую каплю с набухших покрасневших складок. Она тоже хотела меня. Что бы там ни говорила про разницу возрасте и то, что я ее бывший ученик. Она хотела и была согласна на мои условия. Я как дурак заулыбался. Вы еще и не на такое согласитесь, Виктория Сергеевна.

Что-то подсказывало, что мне тоже придется ее умолять. Да плевать! Я на коленях согласен ползать перед ней, лишь бы стала моей. Любым способом, но я этого добьюсь. И если бы не все случившееся, Вика бы уже сегодня спала в моей кровати.

Найду чертову мразь, убившую Киру, и выпущу ему кишки наружу. Эта тварь еще не знает, с кем связалась. Все летело к хренам. Но я разберусь. Заглянув в самый последний ящик, тут же задвинул, не найдя ничего интересного. Я уже встал, чтобы уйти, но что-то заставило остановиться. Снова выдвинул ящик. Там ничего не было, кроме старого фотоальбома. Не знаю, когда такие были в ходу. Ему лет пятьдесят, не меньше. Пухлая тканевая обложка и гладкая наклейка. Чернила выцвели, но надпись вполне читалась: «Лицей-интернат №15 с лингвистическим уклоном». Под наклейкой – черно-белое фото поместья. Я вытащил альбом и открыл. Плотные темно-зеленые страницы имели специфический запах, но это единственное изменение коснувшееся их. В вырезанных уголках крепились фотографии. В основном, черно-белые. Была парочка цветных, но с характерным красновато-коричневым оттенком. Почти везде – поместье и виды вокруг него. Спортивная площадка, которой и след уже простыл, роща, наверняка давно вырубленная, кабинеты со старыми партами. Когда-то здесь училась Вика. Возможно, сидела за одной из таких парт. Я вспомнил фотографии, найденные у нее дома. Вика на фоне фрески, указывающая на что-то в ее углу. Забрав альбом, я вышел из Кириного кабинета и отправился в зал. На фреске было изображено дерево, вокруг которого обвивалась змея. С одной из веток свисало яблоко. Явный намек на грехопадение. Неудивительно, что Вика рассматривала ее. Она наверняка могла рассказать тысячу историй и сюжетов, описывающих «преступление» Адама и Евы. Я снова не смог сдержать улыбку. В следующий раз я затащу ее сюда и оттрахаю прямо у этой стены. Член снова встал. Блядь! Каменный стояк теперь не пройдет. И зачем я о ней думаю? Каждая мысль только добавляет масла в огонь. Мне и так уже сложно сдерживаться. От мысли, что опять придется дрочить в кулак, представляя Вику, становится плохо. Я хочу к ней. Хочу повторить то, что случилось днем. Чтобы никуда не спешить. Медленно погружаться в нее, такую влажную и тесную, растягивать под себя, кончать в нее. Я действительно сойду с ума, если не получу ее. Вика оказалась… Не знаю слов, чтобы описать ее. Но точно уверен, что с ней возможно любое безумство. Наш секс был именно таким – безумным. Но я понимал, что только секса мне недостаточно. Я должен получить ее. Чем скорее разберусь с убийством, тем быстрее Вика будет моей. Но глубоко внутри я уже знал, что не смогу ждать.

Я опустился на колени, выискивая то, на что она указывала на фотографии. В углу фрески действительно была надпись. Наверное, ее выцарапали чем-то острым. «Княгиня-блудница повелевает всем окунуться во грех. Особенно, директрисе. В+Л». И кто такой этот херов «Л»? Тут наверняка учились и пацаны. Кто из них надоумил ее оставить эту надпись? До меня вдруг дошел смысл. Не удалось сдержать смех. Княгиня-блудница повелевает… Виктория Сергеевна, что вы творили в интернате? Вы расскажете мне все в подробностях.