Развратная

Я замер у каменной арки и осторожно заглянул в очередной проход. Это была та самая камера, где мы нашли небольшой замурованный колодец. Если документы не врали, давным-давно здесь был подземный источник, и крепостные вырыли колодец прямо под домом. Не знаю, зачем он нужен был именно тут в то время, но сейчас для него нашлось отличное применение. На нем лежал небольшой фонарь и освещал дальнюю стену. Сверху на ней еще сохранилась покрытая росписью штукатурка. В центре же зияла небольшая темная дыра, из которой вытаскивал кирпичи какой-то мудак в капюшоне. Что за..? Он стоял ко мне спиной. Но это точно был мужик. Что-то подсказывало, что тот же самый, который убил Киру. Наверное, он что-то услышал или просто почувствовал, потому что вдруг резко обернулся. Я едва успел спрятаться за стеной. Закрыл локтями грудь и выставил вперед лезвие, стараясь уловить звук шагов. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, а затем снова послышался скрежет. Что он ищет? Или пытается спрятать?

Я рискнул снова выглянуть из своего укрытия. Кто бы это ни был, он продолжал увлеченно вынимать кирпичи из стены. Я же быстро осмотрел подземелье, насколько позволял свет от фонаря. Рядом с ним лежал нож с длинным лезвием. Не тот ли, которым он разделался с Кирой? Тут же – раскрытая книженция. Разглядеть, что там написано, я не мог. Ладно, самое время выяснить. Пока ублюдок был занят, я вышел из-за стены и шагнул к нему. Из-за скрежета кирпичей друг о друга, моих шагов не было слышно даже мне. Мне оставалось пройти метр, чертов долбаный метр, когда зазвонил телефон. Раздражающий звук показался пушечным выстрелом, от которого заложило уши. В тишине подземелья он эхом отражался от стен. На какие-то несколько секунд время замерло. Не знаю, как такое возможно, но оно просто остановилось. А когда снова сдвинулось с места, урод в капюшоне уже оборачивался ко мне, хватая нож. Я замешкался. Как дурак, который впервые взял в руки оружие. Тело по привычке напряглось, готовое отражать удары, а мозг пытался сообразить, что увидел. Я ожидал, что узнаю убийцу Киры. Но вместо этого не увидел ничего. Под капюшоном была темнота. Только когда лезвие ножа мелькнуло прямо перед глазами, сообразил, что на лице у него была маска. Что-то черное, совершенно неразличимое в темноте. Даже белки глаз терялись, поглощенные абсолютный чернотой. Вика права: я непроходимый тупица. Свет от фонаря был слишком слабым. К тому же он освещал стену. А мой противник оказался достаточно умным, чтобы броситься вперед, выходя из освещенной полосы. Он превратился в размытое серое пятно. Я мог ориентироваться только по бликам на лезвии. Ублюдок оказался достаточно умелым. Он наступал, оттесняя меня назад, загоняя в угол. Я пытался оценить его подготовку, понять стратегию, предугадать действия. Он же пытался меня достать. Приходилось обороняться, выискивая слабые стороны. Кажется, у отморозка их не было вообще. В такой темноте вообще сложно было что-либо понять. Он был достаточно умен, чтобы отрезать меня от света. Чертов телефон продолжал звонить, просвечивая сквозь брюки экраном. Я был для него гораздо более удобной мишенью, чем он для меня. Он сделал едва уловимое движение, выбрасывая длинную руку вперед. Я не успел отскочить. Лезвие ножа прорвало свитер и царапнуло кожу. Живот тут же обожгло горячей вспышкой. Из-под капюшона и темной ткани послышался смех. Эта сволочь радовалась, что дотянулась до меня. Кровь горячими липкими струйками побежала по животу. Я уже видел, что просто так с ним мне не справиться. Только если подпущу достаточно близко… Он умело нападал. Перед моими глазами постоянно мелькало лезвие. Оставалось только блокировать его удары, которые сыпались то сверху, то снизу. Он прижал меня к стене. Отрезал путь. Голова, на удивление, оставалась ясной. Я знал, когда нужно ждать, а когда действовать. Пнул выродка в живот, отбрасывая от себя. Он неловко взмахнул рукой, открывая грудь для моего удара. Я рванул вперед. Мне удалось засадить лезвие ему в бок. Послышалось кряхтение. Он умел терпеть боль. И не выдавал свой голос, по которому я бы смог его узнать.