Развратный роман

Но я отвлекся. Страсть дикого бедуина к своему неутомимому скакуну — поистине тема для самого возвышенного из поэтов. Вот, — грациозным взмахом руки он показал на верблюда Хасана и, с бесподобной ловкостью направив его громадный таран в свое геморроидальное, свищеватое очко, засосал внутрь, — верблюд. Посмотри, с какой радостью ныряет он в мой говнопровод! Как энергично его любовные мочки бьются о мою задницу! Как он достреливает своим шотландским бульоном аж до самой ободочной кишки! — Кстати, я тебе не рассказывал, как к…ь А…и[27] проворонил собственную коронацию? — Я покачал головой и кончиком тимошки. — Дело было так, — продолжил Архиепископ, пока верблюд по–прежнему играл роль капитана Шоу (тип, скорее, свободного, нежели подавляемого любовника), отправляя пенистые сливки, похожие на рекламу палочек для бритья, в дымящиеся кишки восторженного целибатника. — Как тебе известно, к…ь Э…д[28], в бытность П…м У…м[29], предавался всевозможным порокам. Впрочем, нет! Хотя затычки Фреда А…ра[30] и многих других обследовали все трещинки его естественных отверстий, все оспинки его червивой плоти, все жировые складки его тучного тела, блаженство короля оказывалось под угрозой, его вера в справедливый миропорядок колебалась, а сама его душа пускалась в новую сомнительную затею, стоило ему хоть на миг представить (продолжай, Хасан!), что Провидению больше нечего ему предложить.

Однажды весной в В.ндз.ре[31] миссис Артур П…т[32] принимала ванну из липкой спермы… нет, не самого П…та и даже не к…я! Ты спросишь, чей же? Липкой спермы Клохтуна — Человека–штопора.

Человеку–штопору, совсем недавно увенчанному имперскими лаврами, велели явиться к к…ю. Если он такое выделывает своим телом, чего он только не вытворит своим хером! — подумала остроумная бабенка, достойная ученица Иммануила Канта. Мысль у нее не расходилась с делом, и уже через час после выступления гусиные потроха Клохтуна ввинчивались во всенародно обожаемую пиздядину великосветской давалки. Впрочем, его обходительность была небеспочвенна. Скажи своему старому разине, — молвил он, когда ее исступленная страсть была утолена, — что я могу доставить ему новые восхитительные ощущения, какие ему и не снились! Доставь их мне, душа моя! — вскричала распутная Молль Наабортаж. Ни в коем разе, — возразил эксперт, — ты не сможешь вставать дня три, а то и больше: такое вот сильное удовольствие. Это завело ее пуще прежнего, и, видя, что она закричит караул, если он не согласится (ты должен понять, дорогой, как важно всякому в моем положении иметь возможность сделать это в любой момент — все свидетели в сборе, нельзя упускать шанс!), он отказался от неравной борьбы, и уникальное выступление Клохтуна, Человека–штопора, началось.

Жаргончик сего удивительного человека заслуживает старательного описания, но я так устал диктовать эту говенную книжонку и так хочу отдаться целиком сей прелестной твари, целиком отдавшейся мне, что придется тебе довольствоваться лишь поверхностным знакомством. Он обладал всеми свойствами ложноножки амебы. Раскрой своего Маршалла–Херста[33] и прочитай про амебу: мне известно о ней ровно столько же.

Мало–помалу он вдвигал свой прибор в трепещущую полость бона–робы — одновременно спереди и с тыла. Матка вскоре заполнилась, но исполинское щупальце коварного Клохтуна втискивалось в волосатую сраку целых полтора часа, пока не заполнило сальные кишки до отказа. Ощупывая темноту невероятно чувствительным и безупречно натренированным орудием, он, в конце концов, наткнулся на аппендикс леди, сладострастно вставил в его узкое отверстие и спустил туда свое любовное пойло.

Кончившая анонимка лишилась чувств от наслаждения, а осмотрительный Клохтун ретировался, но был спешно вызван в королевские покои три дня спустя, когда миссис Артур доложила о находке своему благодетелю.

Короче говоря, к…я так пленила Клохтунова ебля аппендикса, что он стал заниматься ею круглые сутки. Государственные дела оказались в загоне, и когда раболепный сановник осмелился напомнить о предстоящей коронации, монарх ответствовал: Коронацию — в жопу! Сие выражение шокировало стыдливого англичанина и навредило популярности к…я в нонконформистских кругах. Тогда его лейб–медики пошли на рискованный шаг.