Развратный роман

Нет уж, не стану я приводить тех песен, что пел Архиепископ. Не годятся они для ваших нежных ушек, девочки мои! Напрасно вы обнажаете животики и ласкаете себя, истекая слизью и гноем, а ваши забитые навозом клистирные трубки хором поют мне прямо в уши, благодаря за мой аромат. Нет, говорю вам, я непреклонен, как сталь! Можете корчиться в самых разнузданных позах, можете крепко обнимать моего малинового воробышка, пока он не защебечет и не взлетит стрелой в голубые божьи небеса, но я НИКОГДА не стану развращать вас этими оскорбительными, греховными песенками. Я не приведу ни слова, ни звука, от которых покраснела бы даже самая скромная женщина, — никогда не приму я участия в растлении хотя бы одной непорочной детской души. Пизды, я защищу вас! Прочь, болты! Не приближайтесь к невинным девочкам и женщинам, для которых я пишу эту книгу благопристойных изречений набожного светила Церкви. Так что давайте закроем глаза на временную неучтивость праведного старца и простим его, ведь он виноват лишь в том, что родился во времена, когда народ был не столь разборчив! И давайте позволим ему вернуться к тихой, не богатой событиями автобиографии, коей он до сих пор так приятно и безобидно нас развлекал.

Вы позволите — позволите ли вы, грошовые хлюпалки? Что ж, девчонки навсегда останутся девчонками. Даже Адам совершил первородный грех из–за сущего пустяка… О, если вы будете так сосать, я просто с ума сойду… Перестаньте, ради бога! Вот вам песня.

Песенка Архиепископа

Я драл ее лоханку

 И дрючил передок,
Сандалил запеканку,
 Дербанил пирожок.
Пердолил ее пчелку,
 Манилку семенил,
Чекрыжил голощелку,
 Болтом по ней водил.
Имел ее в корыто,
 Взбирался на друшляк,
И шуровал открыто
 В парилке мой елдак.
Я трахал ее киску
 И ставил ей пистон,
Давал сосать ириску,
 Вступал в перепихон.
Кидал за палкой палку,
 Оладушек порол,
Впендюривал ей скалку,
 Насаживал на кол.
Запаривал кукана
 И дуло шлифовал,
Вафлями из банана
 По штуцеру пулял.
Я в ножички игрался,
 Зондировал дупло
И с пудингом сношался
 Всем чирышкам назло!
Я чистил сковородку,
 Прожаривал стручок,
Натягивал пилотку
 На свой большой крючок.
Коптил ее селедку
 И колбасу вставлял,
Топырил посередке,
 В лохматый сейф вдувал.
Чесал ее кошелку,
 Пихал в дырищу кляп,
Скреб пестиком ей челку,
 Чтоб шомпол не ослаб.
Приходовал пердильник,
 Вонялку бороздил,
Но бравый щекотильник
 В мохнатку угодил.
Вы поняли, наверно,
 Кто будущий отец, —
И скорбь его безмерна…
 Тут песенке — конец!

Ну вот, а теперь оставьте меня в покое, и я продолжу рассказ Архиепископа.