Разыщи в себе радость

Так девочка в красном сарафанчике спаслась от страшного преследователя, а я благодаря рассказу – от не менее страшной бормашины. Надо сказать, что слова о золотых ручках приветливой волшебницы разнеслись окрест, и многие стремились попасть именно к ней. Позднее я поняла, что дело вовсе не в ручках, а в ее милом журчащем как ручеек голосе, который, представьте себе, напрочь снимал ужасную боль (сами знаете, что такое, когда вынимают нерв). Многие из вас, мои дорогие читатели, обладают такими целительными голосами, уверяю вас. Только вы не знаете, какой дар вы получили от рождения. Расскажу о себе.

Работая на радио, я часто получала письма почти одинакового содержания.

– Как зовут корреспондента, которая вела репортаж вчера в шесть тридцать утра? Дайте нам, пожалуйста, ее телефон. Мы с мужем ждем ее голоса, он нас успокаивает…

– Девушка, нельзя ли с вами познакомиться (мне в ту пору шел 33-й год). Вы в среду вели передачу о народном контроле таким красивым голосом. Он дал мне заряд на весь рабочий день, а у меня работа трудная…

– С тех пор как мы встретились с вами в парткоме нашего завода, невидимая ниточка пролегла между нами. Ваш голос забыть невозможно…

Десятки писем о моем голосе.

Мы в редакции весело смеялись, особенно над «невидимой ниточкой», которая возникла в партбюро… Конечно, ни я, ни мои коллеги не брали в толк, что же происходит.

А между тем очень давно моя трехлетняя дочка все мне объяснила. Но я не обратила внимания на ее слова, забыла, что устами младенца глаголет истина.

Она воспитывалась у бабушки, потому что болела на севере, виделись мы всего два месяца в году. Готовясь к встрече, я выучивала много сказок, но неизменно слышала, когда укладывала ее на ночь:

– Расскажи про Иванушку и Аленушку.

– Но я знаю другие, тоже интересные, – говорила я.

– Нет, я хочу только про Иванушку и Аленушку…

И все двадцать дней каждого отпуска я ходила с сестричкой и братцем по лесным тропинкам, блеяла ягненком, когда колдунья заколдовала Иванушку, плакала, как Аленушка, о судьбе братца, попавшего в беду.

Не раз я пробовала вызвать интерес к другим персонажам.

– Жил-был на свете Буратино… – начинала я.

– Нет, не хочу про Буратино, лучше расскажи о Иванушке с Аленушкой.

– Но я вчера ее рассказывала, – сопротивлялась я.

– Ну мама, как ты не понимаешь: важно не то, что ты рассказываешь, а то, как ты рассказываешь, – произнесла, глубокомысленно морща лобик, моя девочка трех лет от роду.

И так до окончания сказочного периода.

Только спустя 30 лет, сильно хворая из-за приступа, который наступил после прослушивания песен московского барда, много размышляя о разных голосах, я поняла суть ее меткого замечания о моем голосе. В те дни припомнились мне и письма на радио, и высказывания друзей в течение всей жизни.

– Приди, расскажи что-нибудь, – просила невестка. – У нас целая неделя мирная после тебя, все как-то налаживается.

– Я слышу ваш голос даже и тогда, когда вас нет рядом, – говорил мне молодой друг. Хотя он был врачом, но не понимал, что происходит. Тогда слово считалось критерием общения, и никто не помышлял, во всяком случае никто не говорил о том, что есть более глубинные связи между людьми, по биополю… А голос – живая основа его…

Как-то мы долго гуляем с ним по парку, я рассказываю о том, что произошло, пока мы не виделись (мы были в ссоре), об интересных встречах и людях, и вдруг замечаю, что он не слышит моих слов, отвечает мне невпопад.

– Юра, ты куда-то исчез, ты совсем не здесь, да?

– Нет-нет, я рядом, намного ближе, чем когда-либо, вы только не молчите, говорите, говорите!

Я, помню, обиделась тогда. А позднее поняла, как он был прав.

Поистине чудеса может делать человеческий голос. Да, не только смысл слов, а сам по себе звук иного голоса может воздействовать на другого человека, и не на одного… Расскажу еще одну, довольно забавную историю, которая произошла почти 30 лет назад.

Моя дочка отдыхала в пионерлагере в Бабушерах, недалеко от Сухуми. Ко мне обратился директор:

– Выручите! Воспитательнице надо срочно выехать в Тбилиси – заболела мама. Целая группа малышей остается без присмотра!

– Но они не понимают по-русски! Как я с ними буду общаться? – спросила я.

– Не знаю, что и посоветовать, попытайтесь как-то наладить контакт, – сказал он растерянно.

И вот они сидят на низеньких скамеечках возле своего корпуса и черными глазенками внимательно рассматривают меня. Все они курды с окраин старого города.

Я прихватила с собой книгу со сказками, сама не знаю почему. Однако не успела я прочитать и двух абзацев, как наступила неожиданная тишина. Они перестали задирать друг друга, прекратились разговоры.

И что же?! Дочитав первую сказку, я мельком взглянула на свою черноголовую аудиторию и изумилась. Ротики у всех были полуоткрыты, а глаза неотрывно глядели на меня, они словно застыли.

И только слова, сказанные в рупор дежурным по лагерю: «Дети самой младшей группы идут купаться», – оборвали тишину. «Наверное, русское слово “море” им знакомо», – подумалось мне.

– В море, в море! – скомандовала я.