Разыщи в себе радость

– Останьтесь с нами, – вдруг слышу чей-то голос. – Вас любят ребята, может быть, не будут драться…

Возвращаюсь в зал. Веселые, чуть подвыпившие на свадьбе люди. Нарядные. То тут, то там все еще хлопают пробки от шампанского (основной напиток таких торжеств на БАМе).

«Неужели они, мои ребятки, станут ни с того ни с сего бить друг друга?» – тревожно думается мне. И не верится. Чужих нет, все они из одного строительно-монтажного поезда.

Мои раздумья прерывает шум. Музыки не слышно, не уловить мелодии. Лавиной врывается в зал глухой барабанный стук на каких-то немыслимых скоростях, словно кто-то торопится убить целое полчище людей. Господи, что же это такое?!

Как по команде, люди повскакивали из-за столиков, и под бешеный ритм толпа задвигалась. Нет, они не танцевали, они кривлялись, раскачивались то вправо, то влево по амплитуде, которую определяло буханье.

Неистовый стук, казалось, колотит в самое сердце, пытается расколоть мою голову… Будто в глубоком гипнозе все качаются теперь вперед и назад. В какой-то момент мне чудится, что вот-вот они все упадут, так сильно они изгибаются, следуя глухому стуку…

Когда же появится музыка?! Мелодия? Только она сможет вернуть им человеческое. Мой взгляд натыкается на огромные глаза Саши Тарасова (я узнаю его по белой футболочке с синими полосками)… Что с ним такое? И тут я замечаю, что не только у него, но у них у всех оловянные глаза. Как страшно! В глазах нет мысли, вот почему они у всех одинаковые…

В душе у меня будто что-то перевернулось, как перед жуткой катастрофой. Немедленно вырубить звук, – мелькает спасительная мысль. Протиснувшись к стене, я пробираюсь к столику, где стоит аппаратура.

Тишина обухом обрушивается на зал. Несколько человек падают, все как в оцепенении, словно не могут отойти от летаргического сна.

Незаметно я вынимаю кассету и сую в карман. Я уже точно знаю: в ней все зло, в страшной музыке без мелодии. Да, в такие моменты и начинаются драки, ибо разум отсутствует, он парализован, тогда и возникает звериный инстинкт, который топчет тонкую психику. И она рвется. Надолго. Иногда навсегда. В ту пору я понятия не имела о минусовых полях, об энергии, которая может убить человека, о голосе, который может ранить, как острый топор. Однако чутье подсказало мне, что именно так и надо поступить, чтобы спасти моих ребятишек.

Я не вернула кассету. Спустя несколько лет, уже в Ленинграде, узнала, что та «музыка» была фашистским маршем, аранжированным каким-то негодяем для танцевальных вечеров. Думаю теперь, что он был посланцем сатаны.

Вот пишу, а в голове стучит кувалда, та самая… Руки-ноги озябли от таких воспоминаний. Вы же знаете, поле, образ никуда не исчезают, даже мысли о худом прошедшем могут угнетать наше с вами поле. Поэтому я вам все время и советую: думайте почаще о светлом, гоните печали.

Примемся за веселое и красивое! Согласны?

Сдается мне, что все, кто одарен от природы добрым голосом, должны быть именно врачами. Однако наше здравоохранение не принимает такие данные во внимание. И напрасно!

Поднимите руку те, кто без страха относится к бормашине? Правильно, никто не потянул руку вверх, потому что ее все боятся как огня. Оттого и зубы у многих гнилые, что запускают их, не в состоянии заставить себя отправиться в кабинет, где стоит зубоврачебная аппаратура.

А между тем даже от страха можно избавиться при помощи ласковых слов, сказанных добрым голосом. Не верите? Почитайте дальше!

Однажды мне ремонтировала прохудившийся зуб прелестная молодая особа. Ковыряет там в дупле, а сама тем временем рассказывает мне кое-что из своей детской жизни (которая была, как я поняла, совсем недавно – молоденькая врач-то).

И вот вместе с нею я оказываюсь в заброшенной деревушке в летний период. Иду по полю и вижу пастушка с коровами. Разговорилась с ним и не замечаю, как бык, который был при стаде, черный и огромный, приметил мой красненький сарафан (врачихин, конечно) и стал странно косить на меня лиловым глазом.

Не прошло и пяти минут, как по непонятной причине бык слегка опустил голову, отчего громадная его голова с толстенными рогами оказалась на одном уровне с моей (то есть врачихиной) белобрысой головенкой, и шагает прямо ко мне этак браво, не скрывая своих намерений.

– Ну, главное позади, – слышу я, словно издалека (ибо, как вы поняли, все еще пребываю в деревеньке), голос стоматолога. – Осталось только пломбу поставить. Быстро я ваш зубик почистила и нерв вынула. Вы просто молодчина, не шелохнулись…

А я сижу и только об одном у меня мысли в голове: боднул ее, моего милого доктора, черный бык или сумела убежать шустрая девчонка в красном сарафанчике, которая в данную минуту обозревает мой рот с высокого стула…

Тут мы с нею заметили, что дальнейшей судьбой городской девчушки заинтересованы буквально все, кто сидит с открытым ртом в просторном зубном кабинете.

Как оказалось, бык застрял в бревенчатых воротах изгороди, а девочка юркнула в промежуток между бревнами.