Разыскания истины

Феноменология никогда не ставит на одну доску аподиктическое существование чистого сознания и проблематическое существование трансцендентального ему внешнего мира. Поэтому она избавлена от тех трудностей, которые встают перед Декартом и его последователями XVII—XIX вв., считавшими очевидным не только существование мыслящего я, но и существование Бога и сотворенной им материальной природы с ее многообразными законами. Тезис Декарта о том, что Бог нас не обманывает, означает, во-первых, возвращение господствовавшей еще до Декарта картины мира, которую Гуссерль назвал «физикалистским объективизмом» и которая содержала столь много «нестыковок» одних своих элементов с другими, что вызвала тот скептицизм, каковой Картезий и хотел победить, теперь этот скептицизм грозил возродиться снова. Декарт внес некоторые изменения и уточнения в упомянутую, существовавшую до него картину: в его изображении мир состоит из двух независимых друг от друга равноправных субстанций — мыслящей и протяженной, теперь главное затруднение свелось к тому, чтобы понять, как взаимодействуют и как согласуются эти субстанции с тем, чтобы мир оставался единым. Во-вторых, тезис о том, что Бог — не обманщик, означает то, что вся ответственность за наши ошибки лежит не на Нем, а на нас. Мы допускаем ошибки из-за того, что правило очевидности в качестве критерия истины не срабатывает автоматически. Вспомним замечание Декарта о том, что «некоторая трудность заключается в правильном различении того, что именно мы способны представлять себе вполне отчетливо». Согласно Картезию и картезианцам, причина того, что мы зачастую неправильно производим это различение, коренится, в конечном счете, в том, что Бог поставил человека в иерархии своих творений так высоко, что сотворил его по своему образу и подобию, даровав ему свободу. Но Адам, как известно, употребил дарованную ему свободу ненадлежащим образом, в результате чего человеческое естество исказилось и стало греховным и ущербным. Подражая нашему праотцу, и мы склонны употреблять нашу свободу ненадлежащим образом. На нашем познании это обстоятельство сказывается так. О чувственном познании вот что пишет Мальбранш: «...наши чувства не настолько извращены грехом, как это воображают, но извращена самая сокровенная сущность нашей души — наша свобода. Не наши чувства, а наша воля своими поспешными суждениями обманывает нас».36 Относительно познания при помощи разума вот что читаем в «Размышлениях о Первой философии» Декарта: «Так отчего же происходят мои ошибки? А лишь оттого, что, поскольку воля обширнее интеллекта, я не удерживаю ее в тех же границах, что и интеллект, но простираю ее также на вещи, которые не понимаю, когда она безразлична к этим вещам, она легко отклоняется от истины и добра, и таким образом я допускаю ошибки и погрешности».37 Как же быть? И Декарт, и Мальбранш советуют никогда никуда не торопиться, ни в коем случаев не поступать волюнтаристски и не принимать за очевидное то, что на самом деле не очевидно. Но увы! Как говорится, легко сказать, но трудно сделать. Правило очевидности не действует автоматически и поэтому всегда остается возможность подозревать, что мы поспешили и, чтобы как-нибудь отделаться от проблемы, приняли неочевидное за очевидное.

Рассмотрим более подробно вопрос о том, как связаны друг с другом мыслящая и протяженная субстанции. Применительно к человеку, это вопрос о связи его души с его телом. Применительно же к теории познания, это вопрос о том, каким образом мы познаем предметы внешнего мира. Мальбранш в «Разысканиях истины» так описывает процесс познания этих предметов: «Первый акт есть воздействие предмета, т. е. в ощущении теплоты, например движение и удары мельчайших частиц дерева о фибры руки. Второй — состояние органа чувства, т. е. колебание фибр руки, причиненное колебанием частиц огня, колебание, которое передается мозгу, потому что иначе душа ничего не почувствовала бы. Третий — состояние, ощущение или восприятие души, т. е. то, что чувствует

^{36 Мальбранш Н. Указ. соч. Т. 1. С. 48.}

^{37 Декарт Р. Указ. соч. Т. 2. С. 48,}

каждый, стоя у огня. Четвертый — суждение души, утверждающее, что ощущаемое ею находится в ее владении».38 Он добавляет затем: