Разыскания истины

Но не будем более останавливаться на том, какое мнение можно себе составить об этих двух философах и обо всех остальных, будем всегда смотреть на них просто, как на людей, и пусть приверженцы Аристотеля не порицают нас за то, что, проблуждав столько веков в потемках и не подвинувшись ни на шаг вперед, нам желательно, наконец, отдать себе отчет в том, что делаешь, и после того, как нас вели подобно слепцам, вспомнить, что есть глаза, с помощью которых можно попытаться самому найти путь.

Проникнемся же убеждением, что правило: „никогда не должно давать своего полного согласия ничему, кроме вещей очевидных", — правило самое необходимое при исследовании истины, и не будем принимать нашим разумом в качестве истинного ничего, кроме того, что представляется нам с очевидностью, требуемою ею. Чтобы избавиться от своих предрассудков, нам следует проникнуться всецело этим убеждением, стремиться же освободиться от предрассудков, безусловно, необходимо потому, что это — первый шаг к познанию истины, так как прежде, чем просветиться, разуму, безусловно, нужно очиститься. Sapientia prima stultitia caruisse.

II. Но прежде, чем закончить эту главу, нужно сделать еще три замечания. Во-первых, я не говорю здесь о предметах веры, в которых нет места очевидности, как в естественных науках. Причина же этого, как мне кажется, та, что мы можем познавать вещи лишь посредством идей, какие имеем о них. Идеи же даны нам Богом постольку, поскольку они нам нужны, чтобы действовать в естественном порядке вещей, согласно которому Бог создал нас. Итак, неудивительно, что тайны веры, будучи сверхъестественными, не имеют для нас очевидности, потому что мы не имеем даже соответственных им идей, наши души были сотворены силою повеления Божия, установившего общий порядок вещей, благодаря чему мы и имеем все понятия, необходимые нам, а тайны веры были установлены одною благодатью, которая, согласно принятому воззрению, относится ко времени более позднему, чем установление естественного порядка вещей.1

Итак, должно различать тайны веры от природы. Должно одинаково подчиняться и вере, и очевидности, но в делах веры не следует искать очевидности точно так же, как в познании природы не следует никогда останавливаться на вере, т. е. авторитете философов. Словом, чтобы быть верующим, должно слепо верить, но, чтобы быть философом, нужно требовать очевидности.

Это не препятствует согласиться с тем, что есть еще истины, помимо истин веры, для которых требование неоспоримых доказательств было бы ошибочным, например для истин, касающихся исторических фактов и того, что зависит от воли людей. Ибо существуют два рода истин: одни — необходимые, другие — случайные (contingentes). Я называю необходимыми истинами те, которые неизменны по своей природе и которые были установлены волею Божией, не подлежащей изменениям. Все остальные суть истины случайные. Математика, метафизика и даже большая часть физики и морали заключают истины необходимые. История, грамматика, частное право или обычаи и многие другие науки, зависящие от изменчивой воли людей, содержат лишь случайные истины.

Итак, при исследовании истин необходимых, познание которых может быть названо научным, требуется точное соблюдение правила, установленного нами, в истории же, область которой — случайное, должно довольствоваться наибольшею вероятностью. Ибо историей вообще можно назвать знание языков, обычаев и даже знание различных воззрений философов, если они усвоены лишь памятью и не являются ни очевидными, ни достоверными.

Во-вторых, следует заметить, что в морали, политике, медицине и во всех практических науках приходится довольствоваться вероятностью, но не навсегда, а временно, не потому чтобы она удовлетворяла разум, а в силу необходимости, если бы мы дожидались возможности действовать с полной уверенностью на успех, то часто пропускали бы случаи действовать. Но в тех случаях, когда приходится необходимо действовать, должно, действуя, сомневаться в успехе приводимой в исполнение вещи и стараться достичь такого прогресса в этих науках, чтобы при всех обстоятельствах действовать с большею уверенностью, ибо это, собственно, и должно составлять цель изучения и труда всех людей, пользующихся своим умом.

^{1 См. Пояснения.}

И наконец, в-третьих, не должно безусловно пренебрегать вероятностями, потому что обыкновенно бывает так, что несколько их, соединясь вместе, обладают такою же убедительною силою, как и вполне очевидные доказательства. Подобных примеров множество в физике и морали: в вопросах, которые не могут быть доказаны иным образом, приходится собрать достаточное количество вероятностей, чтобы найти истину, которую было бы невозможно найти иным путем.