Разыскания истины

II. Но не только в суждениях о предметах видимых доверяют люди своим глазам, они полагаются на них даже в суждениях о предметах невидимых. Из того, что они не видят известных предметов, они заключают что их вовсе не существует, следовательно, они приписывают зрению проницательность, некоторым образом бесконечную. Это-то и мешает им узнать действительные причины множества естественных явлений, ибо если они относят причины их к воображаемым способностям и свойствам, то это происходит оттого, что они не видят настоящих причин, заключающихся в различных конфигурациях этих тел.

Люди не видят, например, малых частиц воздуха, огня, тем более частиц света или какой-нибудь другой материи еще тоньше, и это заставляет их думать, что этих частиц не существует, или утверждать, что они бессильны и бездеятельны. Они прибегают к скрытым свойствам или к воображаемым способностям, чтобы объяснить все явления, естественною причиною которых являются эти неощутимые частицы.

Поднятие воды в насосах они предпочитают объяснять отвращением к пустоте, а не давлением воздуха, морские приливы и отливы — свойствами луны, а не напором воздуха, окружающего землю, стремление испарений вверх — притягательной силою солнца, а не следствием простого толчка, производимого частицами тонкой материи, которую безостановочно изливает солнце. Они считают дерзкой мысль, ищущую причину всех движений животных, даже привычек и телесной памяти людей, лишь в крови и теле. Это происходит частью оттого, что они представляют себе мозг слишком небольшим, а следовательно, не имеющим возможности сохранить почти бесчисленные следы вещей, которые находятся в нем. Они соглашаются скорее признать, не уясняя себе дела, в животных душу, не представляющую собой ни тела, ни духа, допустить, для объяснений привычек и памяти людей, скрытые качества и свойства (des especes intentionnelles) и т. п., чему отчетливого понятия в своем разуме не найдут.

Перечисление всех заблуждений, к которым ведет нас этот предрассудок, заняло бы слишком много времени, не много найдется в физике заблуждений, которым он не послужил бы поводом, и если серьезно поразмыслить об этом, то мы, быть может, будем удивлены.

Но, хотя мы не хотим слишком долго останавливаться на этом, нам трудно умолчать о презрении, которое обыкновенно люди питают к насекомым и другим маленьким животным, зарождающимся в веществе, которое люди называют гниющим. Это презрение незаслуженное, и оно основано лишь на незнакомстве с предметом, который презирают, и на предрассудке, о котором я только что говорил. Нет ничего презренного в природе, и все творения Божий достойны внимания и удивления, особенно если мы посмотрим на то, какими простыми путями пользуется Господь, чтобы создать и сохранить их. Самые маленькие мошки настолько же совершенны, как и самые громадные животные, пропорциональность их членов так же строга, как и у последних, и кажется даже, что Господь, чтобы вознаградить их за малую величину их тела, пожелал даровать им больше украшений. У них на голове есть короны, султаны и другие украшения, которые затмевают все, что может изобрести роскошь людей, и я могу смело сказать, что все те, кто пользуется только своими глазами, никогда не видали в домах самых великих государей ничего по красоте, правильности и даже великолепию подобного тому, что можно видеть в увеличительное стекло на голове простой мухи.

Правда, эти предметы очень малы, но тем более поразительно, что в таком маленьком пространстве сосредоточено столько красот, и хотя они так обыкновении, из-за этого они не заслуживают меньшего уважения: сами по себе эти маленькие животные не станут от этого менее совершенными, напротив, тем более преклонимся мы перед Богом, который, сотворив их столь чудесно, проявил такую щедрость и величие.

Между тем зрение наше скрывает от нас все эти красоты, оно заставляет нас презирать все эти творения Божий, столь достойные нашего удивления, и, так как эти животные слишком малы по сравнению с нашим телом, оно заставляет нас рассматривать их как абсолютно малые, а вследствие этого считать их как бы достойными презрения по причине их малой величины, как будто бы тела могут быть малы сами по себе.

Постараемся же не следовать впечатлениям наших чувств в своих суждениях о величине тел, и если, например, мы будем говорить, что какая-нибудь птица мала, то не будем понимать этого в значении безусловном, потому что ничто не велико и не мало само по себе. Птица даже велика в сравнении с мухой, и если она мала в сравнении с нашим телом, то отсюда не следует, чтобы она была таковой безусловно, потому что наше тело не есть безусловное мерило, которым мы должны измерять другие тела. Оно само слишком мало в сравнении с землею, а земля — в сравнении с кругом, который солнце или сама земля описывают одно около другого, а этот круг мал в сравнении с пространством, находящимся между нами и неподвижными звездами, и так далее, ибо мы всегда можем представить себе пространство еще и еще большим и так до бесконечности.