Разыскания истины

Следует, однако, избегать придавать предметам, которые мы хотим рассмотреть сами или показать другим, такую чувственную форму, что разум будет больше занят ею, чем самою истиною, ибо это — один из самых важных и обычных недостатков. Мы видим постоянно людей, которые привязываются только к тому, что затрагивает чувства, и которые выражаются так образно, что истина как бы подавляется тяжестью этих пустых прикрас ложного красноречия. Люди, слушающие их, гораздо более затрагиваются мерностью их периодов и живостью образов, чем приводимыми доводами, и потому допускают убедить себя, не зная даже, что их убеждает и в чем их убеждают.

Итак, следует стараться умерять образность своих выражений;

достаточно, если они делают разум внимательнее. Нет ничего прекраснее истины; не следует думать, что ее можно сделать прекраснее, прибегая к чувственным краскам, не имеющим никакой прочности и восхищающим только недолгое время. Пожалуй, этим будет придано истине некоторое изящество, но сила ее будет ослаблена. Не следует одевать ее таким блеском и яркостью, чтобы разум останавливался больше на этих украшениях, чем на ней самой; это значило бы относиться к ней так же, как к тем лицам, на которых надевают столько драгоценных камней и золота, что сами они, наконец, представляются самою незначительною частью того целого, что составляют со своим нарядами. Истину нужно одевать так, как одеваются судьи в Венеции: они обязаны носить в отличие от других людей самое простое платье и шляпу, чтобы все смотрели со вниманием и уважением на их лица, а не на обувь. Наконец, следует избегать окружать истину многими приятными вещами, рассеивающими разум и мешающими ему признать ее, иначе можно по ошибке воздать кому-нибудь другому почести, должные ей, как это случается с государями: иногда последних нельзя узнать в толпе окружающих их придворных, напускающих на себя важность и величественность, приличные одним государям.

473

Чтобы дать более высокий пример, я скажу, что должно показывать другим истину так, как она сама показала себя. Зрение людей после грехопадения их праотца было слишком слабо, чтобы созерцать истину саму по себе, и Высшая Истина стала видимой, облеклась в человеческую плоть, чтобы привлечь наши взоры, просветить нас и стать приятной для наших глаз. По ее примеру можно облекать чем-нибудь чувственным истины, которые мы хотим понять или которым хотим научить других, чтобы остановить на них разум, любящий все чувственное и легко поддающийся только тому, что тешит чувства. Вечная Истина сделалась видимой, — но без блеска; она стала видимой не для того, чтобы остановить нас на чувственном, а для того, чтобы возвысить нас до духовного; она стала видимой для того, чтобы в своем лице осудить все чувственное и пожертвовать им. Итак, при искании истины мы должны пользоваться такими чувственными вещами, которые не имеют слишком много блеска и не слишком останавливают нас на чувственном, но могут удерживать наш умственный взор на созерцании чисто духовных истин. Мы должны пользоваться чувственным в том случае, когда можем отрешиться от него, уничтожить его и с радостью принести в жертву созерцанию истины, к которому оно привело нас. Вечная Истина приняла на себя внешний чувственный образ не для того, чтобы удержать нас вне нас, но для того, чтобы заставить нас войти в самих себя, чтобы — как подобает внутреннему человеку — мы могли бы рассматривать ее духовным образом. И при исследовании истины мы должны пользоваться такими чувственными вещами, которые не удерживают нас своим блеском вне нас, но, обратно, заставляют нас войти в самих себя, заставляют нас быть внимательными и соединяют нас с вечною истиною, которая одна управляет разумом и может просветить его относительно всякого предмета.

ГЛАВА IV

О систематичности, как средстве поддерживать внимание разума, и о пользе геометрии.

Чтобы быть внимательным к истине, следует поступать с большою осмотрительностью в выборе и применении вспомогательных средств, которые мы извлекаем из своих чувств и страстей, потому что наши страсти и наши чувства слишком живо затрагивают нас и до такой степени занимают способность разума, что часто, видя лишь собственные ощущения, он воображает, будто открывает вещи сами по себе. Нельзя сказать того же про средства, которые можно извлечь из своего воображения: они делают разум внимательнее, не раздвояя без нужды его способности, и таким образом прекрасно помогают ясному

474

Рис. 2.

и отчетливому созерцанию предметов; а посему почти всегда бывает выгодно пользоваться ими. Поясним это примерами.

Известно, что тело может быть движимо двумя или несколькими различными причинами в две стороны или в несколько различных сторон; эти силы могут толкать его одинаково или неодинаково;