Разыскания истины

Так как они судят о новых открытиях лишь сообразуясь с уважением, которое питают к их изобретателям, и так как великие люди, которых они видели и с которыми беседовали, не имеют того величественного и необыкновенного вида, какое воображение связывает с древними писателями, то они и не могут ценить их. Ибо идея людей нашего времени, не сопровождаясь необычайными движениями, поражающими разум, вызывает, естественно, одно презрение.

Живописцы и скульпторы никогда не изображают философов древности как других людей; они дают им большую голову, широкий и высокий лоб и широкую и пышную бороду. Это лучшее доказательство, что большинство людей составляет о них подобную идею;

ибо живописцы рисуют вещи так, как все представляют их себе;

они следуют природным движениям воображения. Почти всегда на древних смотрят, как на людей совсем необыкновенных, людей же нашего времени воображение представляет, обратно, совершенно подобными тем, кого мы видим ежедневно, и, не вызывая необычайного движения в жизненных духах, оно пробуждает в душе лишь презрение и равнодушие к ним.

«Я видел Декарта, — говорил один из этих ученых, преклоняющихся лишь перед древностью, — я знал его, я беседовал с ним несколько раз; это был порядочный человек; он был умен, но в нем не было ничего необыкновенного». Он составил себе низкую идею о философии Декарта, потому что поговорил о ней с автором несколько минут и совсем не нашел в нем того великого и необычайного вида, который воспламеняет воображение. Он даже думал, что достаточно ответил на доводы этого философа, его немного затруднявшие, заявив с гордостью, что знал его некогда. Как было бы желательно, чтобы подобные люди могли увидать Аристотеля иначе, чем на бумаге, и побеседовать час с ним, но только чтобы он говорил с ними не по-гречески, а по-французски и открыл бы им, кто он, лишь после того, как они произнесли бы свое суждение о нем!

437

Вещи, носящие характер новизны, или потому что они новы сами по себе, или потому что они появляются в новом порядке или новом положении, сильно нас волнуют, ибо они затрагивают мозг в местах тем более чувствительных, чем меньше они были открыты для течения жизненных духов. Вещи, имеющие видимый признак величия, также сильно нас волнуют; ибо они возбуждают в нас сильное движение жизненных духов. Но вещи, носящие одновременно и характер величия, и характер новизны, не только нас волнуют;

они нас потрясают, увлекают, ослепляют теми сильными потрясениями, которые сообщают нам.

Люди, например, которые говорят только парадоксы, заставляют удивляться себе; ибо они говорят вещи, имеющие характер новизны. Люди, говорящие притчами, употребляющие лишь избранные слова, слова, свойственные высокому стилю, внушают к себе уважение;

ибо, по-видимому, говорят нечто великое. Люди же, которые соединяют высокое с новым, великое с необычайным, почти всегда увлекают и потрясают большинство людей, хотя бы говорили один вздор. Эта громкая и великолепная галиматья, этот ложный блеск витий почти всегда ослепляют слабые умы и производят столь живое и поразительное впечатление на их воображение, что они бывают совершенно потрясены и начинают почитать эту славу, побеждающую и ослепляющую их, и преклоняются перед смутными невыраженными чувствами как перед блестящими истинами.

ГЛАВА VIII

Продолжение. Как можно хорошо пользоваться восхищением и другими страстями.

Все страсти имеют два весьма важных действия: они занимают разум и подкупают сердце. Благодаря тому что они занимают разум, они могут быть весьма полезны для познания истины; надо только уметь хорошо пользоваться ими; ибо прилежание рождает просвещение, а просвещение открывает истину. Вследствие же того, что страсти подкупают сердце, они всегда вредны, ибо, подкупая сердце, они развращают разум и представляют ему вещи не сообразно тому, что вещи суть сами по себе или согласно истине, но сообразно отношению, какое вещи имеют к нам.

Изо всех страстей страсть, нам менее затрагивающая сердце, — это восхищение; ибо нас волнует созерцание вещей только как вещей хороших или дурных; созерцание же вещей, поскольку они новы, велики и необычайны, вне всякого отношения к нам, почти нас не затрагивает. Итак, восхищение, сопровождающее познание величия или превосходства новых, рассматриваемых нами вещей, гораздо меньше развращает разум, чем все остальные страсти, и

438

даже может быть весьма применимо в познании истины; лишь бы мы тщательно следили, чтобы оно не сопровождалось другими страстями, как это бывает почти всегда.

При восхищении жизненные духи с силою устремляются в те части мозга, которые представляют предмет так, как он есть сам по себе; там жизненные духи запечатлевают образы отчетливые и настолько глубокие, что они могут сохраниться надолго; а следовательно, разум имеет об этом предмете довольно ясную или довольно отчетливую идею и легко припоминает его. Итак, нельзя отрицать, что восхищение весьма полезно для наук, ибо заставляет разум прилежать к науке и просвещает его. Не то с другими страстями: