Разыскания истины

Самые же осязаемые и самые быстрые изо всех страстей, а следовательно, наименее сопровождаемые познанием разума, это ужас и антипатия, удовольствие и симпатия. Человек, заснувший в тени, иногда просыпается и вскакивает, точно змея укусила его, когда его ужалит муха или щекочет лист. Смутное чувство чего-то ужасного, даже смерти, пугает его, и не сознавая того, он волнуется очень сильною и живою страстью, которая есть отвращение желания. Обратно, человек, удрученный чем-нибудь, случайно открывает какое-нибудь маленькое благо, сладость которого поражает его; он привязывается к этой безделице, как к величайшему благу, нисколько не размышляя о том. Это часто бывает в движениях симпатии и антипатии. В обществе мы встречаем человека, наружность и манеры которого имеют тайное соотношение с расположением нашего тела в этот момент; вид его трогает и проникает нас, и мы склонны без рассуждения любить его и желать ему добра. Что-то такое, чего мы сами не знаем, волнует нас, ибо разум тут не при чем; обратное случается по отношению к тем, чей вид и чьи манеры внушают, так сказать, отвращение и ужас. В них есть что-то пошлое, что нас отталкивает и пугает; но разум не познает этого чего-то, ибо только чувства хорошо умеют судить о внешней красоте и безобразии, которые являются объектами в этого рода страстях.

Книга шестая О МЕТОДЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА I

План этой книги. Ее предметом будут два общих способа, как сохранять очевидность при исследовании истины.

Мы видели в предыдущих книгах, что человеческий разум чрезвычайно подвержен заблуждению; что иллюзии чувств,' мечты воображения2 и абстракции разума3 обманывают человека ежеминутно; что наклонности его воли4 и страсти сердца5 почти всегда скрывают от него истину и показывают ее только тогда, когда она бывает приукрашена теми обманчивыми красками, что тешат вожделение. Словом, мы узнали отчасти заблуждения разума и причины этих заблуждений; теперь пора указать пути, ведущие к познанию истины; пора дать разуму наивозможно большую силу и умение пользоваться этими путями, не утруждая себя без нужды и не заблуждаясь.

Чтобы читатель, однако, не трудился напрасно над чтением этой последней книги, я считаю своим долгом предупредить, что она написана только для тех, кто хочет самостоятельно и серьезно исследовать истину и пользоваться при этом силами собственного разума. Я требую, чтобы читатель на время презрел все вероятные мнения; чтобы он не останавливался перед самыми смелыми выводами; чтобы он пренебрег авторитетом всех философов; чтобы он был, насколько это для него возможно, чужд предубеждения и пристрастия; чтобы он совершенно не доверял своим чувствам и воображению, — словом, чтобы хорошо помнил ббльшую часть того, что было сказано в предыдущих книгах.

Цель этой последней книги — постараться довести разум до того совершенства, на которое он способен по природе, предложив ему необходимую помощь, чтобы стать более внимательным и обширным, а также предписав ему правила, которые дблжно соблюдать

' Книга первая.

2 Книга вторая.

3 Книга третья.

4 Книга четвертая.

5 Книга пятая.

464

при разысканиях истины, чтобы никогда не ошибаться и изучить со временем все, что можно знать.

Если нам удастся в совершенстве выполнить этот план, на что мы не претендуем, ибо наша книга представляет лишь попытку, — можно будет сказать, что мы дали универсальную науку; и люди, которые умели бы пользоваться ею, были бы настоящими учеными, потому что они располагали бы основанием всех частных наук и познавали бы их по мере применения этой универсальной науки;

ибо в нашем трактате мы пытаемся сделать разум способным составлять истинные и верные суждения о всех вопросах, которые ему будут по силам.

Как для того, чтобы быть хорошим геометром, недостаточно знать на память все доказательства Эвклида, Паппа, Архимеда, Апполлония и всех, кто писал о геометрии; так для того, чтобы быть знающим философом, недостаточно прочесть Платона, Аристотеля, Декарта и знать на память все их мнения по вопросам философским. Знание всех мнений и суждений других людей, философов или геометров, — не столько наука, сколько история;

ибо настоящая наука, которая одна может дать человеческому разуму совершенство, доступное ему в этой жизни, заключается в известной способности судить основательно обо всех вещах, которые ему по силам. Впрочем, чтобы не терять времени и не вызвать у читателя предубеждения поспешными суждениями, приступим к рассмотрению столь важного предмета.

Прежде всего надо припомнить правило, установленное и доказанное в самом начале первой книги, ибо оно есть основание и первый принцип всего, что мы скажем ниже. Я повторяю, его: