Разыскания истины

полное утверждение следует всегда давать только таким положениям, которые представляются столь очевидно истинными, что невозможно отвергнуть их истинность, не чувствуя внутренне страдания и тайных укоров разума, т. е. не сознавая ясно, что злоупотребишь своею свободою, если не дашь им своего утверждения. Всякий раз, когда даешь свое утверждение вероятностям, подвергаешься, конечно, опасности ошибиться и действительно ошибаешься почти всегда; если же не ошибаешься, то лишь благодаря счастливой случайности. Итак, смутное созерцание множества вероятностей о разных предметах вовсе не делает наш разум совершеннее: одно ясное созерцание истины может дать разуму некоторое совершенство и некоторое прочное удовлетворение.

Если же одна очевидность, согласно нашему первому правилу, убеждает нас, что мы не ошибаемся, то отсюда прямой вывод, что мы должны особенно стараться соблюдать эту очевидность во всех наших перцепциях, — тогда мы будем иметь возможность судить основательно обо всех вещах, доступных нашему разуму, и откроем все истины, которые нам по силам.

465

Вещи, которые могут вызывать и сохранять эту очевидность, двояки: одни находятся в нас самих или зависят от нас некоторым образом; другие от нас не зависят. Как для того, чтобы отчетливо видеть внешние предметы, нужно иметь хорошее зрение и пристально останавливать его на этих предметах, — что находится в нас самих или зависит от нас некоторым образом; так нужно иметь хороший разум и глубоко вникать в вещи, чтобы постичь сущность истин умозрительных, а это также лежит в нас или зависит от нас некоторым образом.

Но как глаза, чтобы видеть, нуждаются в свете, а этот свет зависит от посторонних причин, — так разум, чтобы познавать, нуждается в идеях, а эти идеи, как было доказано в другом месте, зависят не от нас, а от посторонней причины, которая, однако, дает нам их при условии внимания с нашей стороны. Следовательно, если бы идеи вещей не представлялись нашему разуму всякий раз, когда мы пожелаем их иметь, и если бы Тот, кто просвещает мир, пожелал скрыть их от нас, мы были бы бессильны познать что-либо;

точно так же нам невозможно видеть внешние предметы, если нет света. Но нам нечего бояться: присутствие идей в нашем разуме свойственно нам от природы и зависит от общей воли Бога, всегда неизменной и постоянной; и эта воля всегда открывает нам вещи, которые от природы доступны разуму; ибо солнце, освещающее разум, не похоже на солнце, освещающее тела; оно никогда не затмевается, и свет его проникает всюду, не рассеиваясь.

Итак, идеи всех вещей постоянно находятся в нашем разуме, даже тогда, когда мы не рассматриваем их со вниманием, а потому, чтобы сохранить очевидность во всех наших перцепциях, нам остается лишь найти средства сделать наш разум внимательнее и обширнее, подобно тому как для того, чтобы хорошо различать предметы видимые, находящиеся перед нами, с нашей стороны нужно только хорошее зрение и нужно пристально рассматривать их.

Но предметы, рассматриваемые нами, часто имеют столько отношений, что мы не можем открыть их сразу простым усилием ума, мы нуждаемся еще в некоторых правилах, которые дали бы нам умение разбираться во всех трудностях настолько, что с помощью средств, делающих наш разум внимательнее и обширнее, мы могли бы открывать с полною очевидностью все отношения рассматриваемых нами вещей.

Итак, мы разделим эту шестую книгу на две части. В первой — мы будем говорить о тех средствах, к которым может прибегнуть наш разум, чтобы стать внимательнее и обширнее, а во второй — мы дадим правила, которым он должен следовать при разысканиях истин, чтобы составлять основательные суждения, не опасаясь ошибиться.

зо р,

'взыскания истины

466

ГЛАВА II

Внимание необходимо, чтобы сохранять очевидность в наших знаниях. Модификации души делают ее внимательной, но они слишком раздвояют ее способность представления.

Мы узнали уже в начале этого сочинения, что рассудок лишь представляет и что, со стороны рассудка, все различие между простыми перцепциями, суждениями и умозаключениями сводится к тому, что суждения и умозаключения суть перцепции гораздо более сложные, чем простые перцепции, ибо они представляют не только несколько вещей, но отношения нескольких вещей между собою. Ибо простые перцепции представляют разуму лишь вещи; суждения же представляют разуму отношения, существующие между вещами, а умозаключения представляют отношения, существующие между отношениями вещей, если это простые умозаключения; если же это умозаключения сложные, то они представляют отношения отношений или сложные отношения, существующие между отношениями вещей, — и так до бесконечности. Ибо по мере того, как усложняются отношения, усложняются и умозаключения, представляющие разуму эти отношения. Тем не менее суждения, простые умозаключения и умозаключения сложные суть, со стороны рассудка, лишь чистые перцепции, потому что рассудок лишь представляет, как это было уже сказано в начале первой книги.