Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

При такой теории нельзя понять, откуда же на Балканском полуострове явились именно два славянских языка: сербский и болгарский. Как и всякий другой язык, болгарский имеет разные местные наречия; но все-таки сам-то он откуда бы взялся, если бы не славянские болгары покорили разные племена славян, пришедшие на Балканский полуостров в разное время и с разных сторон? Замечателен также следующий факт. Г. Дринов приводит разные свидетельства о народе уругундах или буругундиях, которые уже в III в. жили около Дуная и Карпат, делали вторжение в империю и были во вражде с готами. Он дельно доказывает, что этот народ принадлежал к славянам и что его не следует смешивать с немецкими бургундами. Те же буругундии или буругунды являются далее у писателя VI в. Агафия; Шафарик считает их частью болгарского народа, что, несомненно, вытекает из источников. Но г. Дринов отвергает в этом случае мнение Тунмана и Шафарика. На каком же основании? Да в таком случае, говорит он, «само собой рушилось бы учение об угорской, или, как выражается Шафарик, чудской народности болгар» (Чт. Об. и. и др. 1872. Кн. 4).

Надеюсь, читателю ясно, что г. Дринов, будучи сам болгарином, обнаружил слишком мало самостоятельности и беспристрастия в своем исследовании по отношению именно к болгарам. Собственные изыскания наводили его на истину, а он постоянно уклонялся от нее в сторону, чтобы как-нибудь не изменить учению Шафарика о чудском происхождении болгар!

Обращаясь к сочинениям покойного Гильфердинга, мы также найдем только бездоказательное повторение того же учения. (Эта частность, конечно, ничего не значит в сравнении с его заслугами славянству.) Единственную прибавку к доказательствам Шафарика он сделал по поводу «Росписи болгарских князей», изданной в 1866 г. А.А. Поповым в его «Обзоре хронографов». Там при каждом имени князя находятся какие-то непонятные фразы. Гильфердинг взял мадьярский лексикон, да и разъяснил эти фразы. А вывод, конечно, вышел такой, что тут мы имеем перед собой остатки того финского языка, которым говорили болгары до своего слияния с славянами. Казалось бы, чего проще было вместо мадьярского лексикона обратиться в данном случае к финнологам; их же в Петербурге довольно. Я с своей стороны обращался к покойному профессору Московского университета Петрову, известному ориенталисту. Он несколько был знаком с мадьярским языком, но в данных фразах не мог добиться никакого смысла. Показывал я их одному образованному финляндцу и спрашивал его, напоминают ли эти фразы ему сколько-нибудь родной язык. Он отвечал, что они ему совершенно чужды. Впрочем, мои справки оказались излишни. Опровержение чудской теории по поводу этих фраз в настоящее время является с другой стороны: со стороны тюркской теории достоуважаемого А.А. Куника.

Новейшие разыскания г. Куника явились в приложении к XXXII тому «Записок Академии наук», носящему заглавие: Известия аль-Бекри и других авторов о руси и славянах». Отрывки из этих известий помещены здесь с переводом на русский язык барона Розена. Самую существенную часть их составляет неизданная доселе записка еврея Ибрагима Ибн-Якуба, жившего в X в. Эта записка, между прочим, изображает дунайских болгар славянами. Но подобное обстоятельство нисколько не смущает нашего изыскателя: ведь болгары к X в. успели радикально превратиться в славян! Мы обратим внимание собственно на помещенные затем, независимо от аль-Бекри, два «Разыскания» А.А. Куника: 1) о родстве болгар с чувашами и 2) о тождестве руси с норманнами. В настоящей статье будем говорить только о первом «Разыскании», предоставляя себе ко второму обратиться впоследствии.