Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

А угры, разве они далеко жили от болгар? Нисколько. Они были их соседями с незапамятных времен еще в степях Южной России, откуда постепенно подвигались на запад; уже в первой половине IX в., по византийским известиям, мы находим угров соседями болгар на Нижнем Дунае. Если бы болгары были сами угорское, т. е. финское, племя, то их народность должна была получить сильную поддержку и со стороны угров. Принимая в расчет болгар, оставшихся по ту и по другую сторону Азовского моря, и близкие к ним племена поволжских финнов, мы получили бы почти непрерывное финское население на огромном пространстве от Уральских до Балканских гор. Как же при таких условиях дунайские болгары могли обратиться в славян? Наоборот, тогда бы всем южнорусским и дунайским славянам грозила опасность обратиться в финнов. Но в том-то и дело, что этот ряд угорских народов был нарушен великим болгарским племенем. По отношению к настоящим уграм мы не только не находим со стороны болгар какого-либо родственного влечения, а, напротив, видим ту же племенную ненависть, как и в отношении авар.

Наконец, возьмем собственных гуннов, то есть гуннов Аттилы. Напрасно было бы думать, что после падения его державы эти гунны были все истреблены или ушли опять на восток. Напротив, часть их уцелела в Дакии и Паннонии. А другая часть, по словам Иорнанда, с сыновьями Аттилы удалилась на берега Понта в места, где некогда обитали готы. Кроме того, небольшое количество гуннов вместе с сарматами (то есть сербами) основалось в Иллирике. Далее, младший сын Аттилы Эрнак поселился с своими гуннами на краю Малой Скифии (в Добрудже), рядом с аланами, которыми начальствовал царь Кондак. (Эти алане были увлечены гуннами из Задонских степей.) Двоюродные братья Эрнака, Эмнедзар и Узиндур, заняли соседнюю часть береговой Дакии, откуда гуннские князья Уто и Искальм с своим народом перешли далее на юг. «Потомки этих гуннов, – прибавляет Иорнанд, – называются сакромонтизии и фозатизии» (cap. L.)[86].

Следовательно, вот сколько гуннских элементов имели болгары вокруг себя, и если бы гунны и болгары были равно туранцы, то, конечно, коренная болгарская народность нашла бы обильную пищу для своего сохранения и дальнейшего развития. А между тем, наоборот, болгары мало-помалу ославянили почти всю восточную половину Балканского полуострова.

Итак, если допустить предположение, что болгары были соплеменниками угров, то быстрое и коренное превращение их в славян явилось бы событием не только чрезвычайным, но и просто ни с чем не сообразным. А потому мы смело можем утверждать, что болгары, пришедшие на Дунай, не могли быть не чем иным, как славянами. Это положение только и может объяснить нам, почему вслед за окончательным поселением болгар в Мизии мы видим усиленное славянское движение почти по всему Балканскому полуострову. Славянизация в VIII в. сделала такие успехи даже в южных частях полуострова, что Константин Багрянородный замечает: «Ославянилась (εσυλαβωυη) и оварварилась целая страна в то время, когда моровая язва свирепствовала во всей вселенной, а скипетр римский был в руках Константина Копронима» (De thematibus occidentis). Каким образом могла происходить такая славянизация уже в VIII в., если бы сильное и господствующее над славянами племя было чуждо им, финского или турецкого происхождения? Откуда бы вдруг взяли силы некоторые довольно слабые славянские народы, прозябавшие дотоле на почве империи? Да и вообще славянский элемент начал громко заявлять о своем существовании на полуострове только с появления на нем болгар, то есть с V в. Теория, толкующая о том, что дунайские славяне по своему мирному характеру даже не были способны ни к каким заявлениям, а ждали для этого предводителей, которые пришли к ним в виде чуждого и совершенно несимпатичного для них угорского племени (как славяне русские ждали прихода варягов, чтобы заявить миру о своем существовании), – эта теория совершенно произвольная, не основанная ни на каких исторических свидетельствах и прямо не сообразная с историческим смыслом. Очевидно, пришествие болгар подкрепило славянский элемент на Балканском полуострове и сообщило славянскому движению такую силу, что Византийская империя должна была напрячь все средства своей высшей гражданственности, чтобы положить преграду этому движению. Благодаря превосходству своей организации, ей удалось не только остановить его, но впоследствии произвести движение обратное, то есть потрясти, ослабить Болгарское государство и снова огречить многие местности, сделавшиеся почти славянскими[87].

V Черты нравов и обычаев у дунайских болгар. – Их одежда и наружность. – Мнимая связь с камскими болгарами