Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de si`ecle до Вознесенского. Том 2: За пределами символизма

Владе никак не соберусь написать. О тебе думаю.

Нежно целую.

Твой К.Б.

P.S. Извиняюсь за плохую бумагу и чугуевский конверт.

7

12 июня 1916. Москва

Москва 12 июня.

Вчера, милая Анна Ивановна, я получил Ваше письмо и на той же скверной бумаге и в скверном конверте тороплюсь с ответом.

Это очень мило и очень трогательно, что Вы так близко интересуетесь моими делами. Спасибо Вам.

Еще раз спасибо за порученье. A propos: Вы получили мое первое письмо? – Ответа на него не было.

Мои мытарства еще ничем не окончились и пока, не будучи способным влюбляться в кого-либо, скучаю без всякого дела. Книга по милости этого слюнтяя Лисицкого задерживается, кажется, на неделю276.

Москву покидают один за другим все мои знакомые, тут душно, пыльно и вместе с тем пасмурно и иногда идут дожди. И кроме того невыносимо скучно. Я очень и очень завидую теперь Вам и Вашей свободе. Как хотелось бы теперь уехать из Москвы, тем более, что и наши скоро собираются.

Всего Вам хорошего.

Мой искренний привет.

Ваш КБ.

Написано красными чернилами на розовой бумаге.

8

6 мая 1925. Москва

6.V.25 г.

Милая Анна Ивановна,

только сегодня получил в руки В<аше> письмо и искренне тронулся, как В<ашим> желанием встретиться, так и вообще памятью обо мне. Ну, конечно, наши желания совпадают. Я тоже очень хочу повидать Вас, но как это сделать? Дело в том, что сейчас у меня живут моя мама и мой племянник-крошка, и, конечно, при посторонних свидетелях (– а Вы знаете московск<ие> вигвамы) невозможно даже дружески поболтать таким старым друзьям, как мы с Вами. Поэтому, Анна Ивановна, если Вы действительно хотите видеть меня (я-то хочу!), то давайте встретимся где-нибудь на нейтральной почве. Например, Вас не устроило бы в субботу (9.V) быть на Тверск<ом> бульваре между часом и двумя. Я буду Вас ждать в это время. Это, конечно, выглядит немного смешно и по-гимназически, но, ей-Богу, меня даже утешает, что старость не лишила меня окончательно таких мило-наивных выдумок.

Целую ручки,

Ваш Конст. Большаков.

* * *

О, не казните слишком строго
Что не принес экспромта Вам, –
Сегодня так грустна дорога,
Что строчки нет для милых дам.
Нет, ни мороз, ни такса даже
Иль обезумевший лихач,
Но, на меня взглянув, кто скажет,
Что чей-то я утешил плач?
А слезы утешать гусаров
И после нежные стихи,
Равно, что в дым больших пожаров
По каплям лить мои277

духи.

Января 5/916. Конст. Большаков.

* * *278

Ночь раскрыла зрачки и от трепета руки,
Лучше слова и больше сказали люблю…
О мой путь, путь изношенной муки
Снова тюль твой неясный ловлю….
И на небе, как млечный от Бога
До ночной протянулся земли,
В чье-то сердце извились дороги.
В чьем-то сердце погасли вдали.

* * *

Нюре

Голубое небо. Холоднее взоры.
В сердце тихо вступает июль…
Одевается вечером город
В затканный золотом тюль.
И в конец уходящего лета,
Изнемогшего в тяжкой земле,
В далеком, далеком где-то
Стройнее тебя газели нет.
Помню тебя, целовавшую руки,
Робко глядевшую в холодные, зеленые глаза,
И по серому небу грядущей скуки
Ползла и близилась гроза.
Холодные белые женщины,
Натягивая лениво перчатки,
И в глазах казался уменьшенным
Твой волнующий образ и сладкий.
Но любить не могу, когда лето,
Когда в сердце вступает тихо июль,
И тебя я вижу, льнущую и неодетую
Через утренний и золотистый тюль.

Твой К.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

КОНСТАНТИН БОЛЬШАКОВ

Ландскнехты 279

Какая жуткая в своей неизведанности Россия?

Никогда не знать с вечера, к какому утру повернет лицо, каким завтра будет сегодня, не знать и не предвидеть, только по-тютчевски «только верить»280.

И разве не понятно, разве так уж нелепо, что о себе самой глотает страницы фонвизинских романов281, что на «песенки Вертинского» скоро нужно будет ввести карточную систему.

Правда же, это не только «беженцы».