Разыскивается: не-мертвый или живой

– Мы оба борцы, – прошептала она. – Раненые души.

Это выглядело немного драматично. Он повернулся на стуле лицом к ней.

– Что ранило твою душу, Бринли?

Ее лицо побледнело.

– Я... это просто выражение, – она откусила кусочек пирожного. – Оно так восхитительно. Спасибо.

– Бринли. Я рассказал тебе свою историю. Почему ты не хочешь поделиться своей?

Она сглотнула и отпила немного молока из стакана.

– Я не говорила об этом. Никому.

Она старалась не смотреть на него и сосредоточилась на телевизоре, висевшем на стене.

Должно быть, некто сильно ее обидел. Одна только мысль об этом приводила его в ярость.

– Я не просто кто-то.

– Ты... Ты в телике! – она указала на плоский экран.

Он нахмурился, глядя на только что начавшуюся рекламу "Блардоне".

– Быстро! – она толкнула его в плечо. – Прибавь громкость!

С разочарованным стоном он подошел к телевизору и нажал кнопку громкости.

– Здравствуйте, дамы, – его голос заполнил комнату.

Бринли ухмыльнулась.

– Обожаю!

Он покачал головой и вернулся к столу с пультом. Она хихикнула, когда он сказал, что у него в руке бриллианты.

Он хмыкнул и сделал большой глоток Блеер'а. Он был так близок к тому, чтобы преодолеть ее защиту, пока его не прервал он сам.

– О, смотри, – она указала на экран. – Это шоу, о котором говорила Лара. Настоящие домохозяйки вампирского мира.

На экране телевизора Мэгги стояла рядом с Хизер Эшарп, представлявшей ей мужа и детей.

– Конечно, все знают, что Жан-Люк – известный модельер, – сказала Хизер, с обожанием глядя на мужа. – Но он нечто гораздо большее. Удивительно любящий муж и отец.

Жан-Люк смущенно переступил с ноги на ногу.

– А это ваши дети? – спросила Мэгги.

– Да, – Хизер притянула к себе хорошенькую девочку. – Это наша дочь Бетани.

– Я знаю ее по Академии, – сказала Бринли. – Она просто прелесть. Но эти близнецы – Боже мой, они просто занозы в заднице.

После того, как Хизер показала малышей – Жан-Пьера и Джиллиан, она обняла мужа.

– Ты знаешь, что Жан-Люк – чемпион по фехтованию? Лучший фехтовальщик во всей Европе.

– Поразительно! – сказала Мэгги.

Жан-Люк улыбнулся, выглядя гораздо более непринужденно.

– Не могли бы вы показать нам ваш дом? – спросила Мэгги.

– С удовольствием, – ответила Хизер.

Мэгги улыбнулась в камеру.

– Моя помощница поедет на экскурсию вместе с Хизер. Дарси?

Кадр сменился на солнечный день и Дарси перед камерой.

– С вами Дарси Эриксон, я веду репортаж из Шнитцельберга, Техас. У нас есть для вас особое угощение. Вы будете первыми вампирами, увидевшими дом Эшарпов при дневном свете! – она повернулась, и камера повернулась вместе с ней, чтобы показать дом Жан-Люка позади нее.

– Ух ты, – Бринли откинулась на спинку стула. – Это их дом?

– Да, – Финеас нахмурился, глядя на экран. – Я бывал там раньше.

– Он огромен. Неужели внутри все такое же причудливое?

– Да, – он отхлебнул еще пива. – Знаешь, я не так богат, как здешние старые вампиры. Я не могу позволить себе такое место.

– Я знаю.

Он бросил на нее встревоженный взгляд.

– У нас с тобой нет ничего общего. Ты выросла в богатстве, и...

– И я была несчастна, – перебила она его. – Меня не волнует богатство, Финеас.

Он вздохнул с облегчением.

– У меня здесь хорошая зарплата, и за рекламу платят очень хорошо...

– Фин, – она коснулась его руки. – Ты мне нравишься такой, какой ты есть.

Его сердце сжалось. Он взял ее руку и поцеловал.

– Ты больше не заботит то, что я вампир?

Она вздрогнула и выдернула руку из его хватки.

– Я была не права, ненавидя вампиров. Теперь я чувствую себя ужасно. Я просто была... так зла.

– Из-за чего?

Она взяла ложку и покрутила ею в мороженом.

– Я была опустошена, когда умерла моя мама. А потом, сразу после этого, Фил ужасно поссорился с моим отцом, и его выгнали. Я думала, он вернется. Но он этого не сделал.

Финеас приглушил звук телевизора.

– Должно быть, тебе было тяжело.

Она поморщилась.

– Это даже не начало. Меня бросили два человека, которых я любила больше всего. Единственные два человека, с которыми я могла говорить и которым могла доверять. Мне всегда казалось, что моя мать не боролась с раком. Она просто сдалась.

– Почему?

Бринли вздохнула.

– Помнишь, как ты отрицал действия своего отца? Я делала то же самое. Мне было лет двенадцать, прежде чем я смогла осознать, что происходит. Видишь ли, как Верховный Лидер стаи, мой отец считает, что имеет право взять любую женщину в стае, какую пожелает.

Финеас стиснул зубы.

– Он изменял твоей маме?

– Да. Она пережила годы унижений. Это было унизительно не только для нее, но и для других женщин. Некоторые из них были женаты и не хотели изменять. Но их мужья не смели отказать хозяину. Некоторые женщины реально считали это честью, но все это заставляло мою мать стыдиться. Она... она не хотела такой жизни для меня.

Финеас сжал ее руку.

– Думаю, теперь она гордилась бы тобой.

Бринли улыбнулась со слезами на глазах.