Разжигательница

Стряхиваю с себя начало воспоминания, которое было вызвано проникновением вентари, и перевожу всё внимание на этого человека, потому что знаю, что именно он видит.

Его бросают к моим ногам, вынужденного повиноваться. Его губы в нескольких дюймах от изящных туфель на каблуках, жмущих мне ноги.

— Докажи, что можешь быть полезна, робари, — король выпрямляется и обращается к своему двору. — Этот человек нарушил свои клятвы короне и стране. Этот человек предал меня.

Я наблюдаю за реакцией придворных. Веера колыхают как крылья стрекозы.

— Его измена была раскрыта прошлой ночью на одном из его кораблей. Вместо бочек с агуадульсе и вином, на которых его семья сделала себе имя, лорд Лас-Росас перевозил отбросов мориа. Вандалы, поджёгшие деревню Эсмеральдас и напавшие на столицу, были среди них.

Это неправда. Он обвиняет отряд Рысь, потому что не знает, на кого именно возложить вину. Но я не могу сказать этого вслух. Я смотрю на Лео, на печать на его камзоле. Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы закричать. Море слишком далеко, отряд Рысь не успел бы добраться до побережья. Но что насчёт Иллана и остальных? Самое ужасное в короле Фернандо — это то, как он повергает в пучину сомнений. Что, если он говорит правду? Что, если Саида и остальные успели запрыгнуть на борт?

— Корабль был на пути в эмпирио Лузо, — с каменным лицом и глазами чёрными, как смола, продолжает король, возвышаясь над лордом Лас-Росас. — Я и представить себе не могу лучшего наказания, чем дать тебе испытать на себе магию мориа, которую ты счёл стоящей того, чтобы ради неё предать свою страну.

Дворянин всхлипывает через кляп во рту. Он мотает головой, и я готова поклясться: если бы он мог говорить, то кричал бы о своей невиновности. Я знаю, что король лжёт, но не чувствую ничего к лорду Лас-Росас, рыдающему у моих ног. А должна? Аристократы вроде него с радостью бросились прогонять мориа с их земель и из их домов на улицы — своих друзей, слуг, собственных сыновей, сестёр, отцов, если только они были заподозрены в наличии магии, даже если это подозрение было ложным.

Судья Мендес кладёт руку мне на спину, мягко подталкивая вперёд. Для этого меня привели сюда, снова. Недостающая часть коллекции. Сила, которой только королю разрешается владеть. Цена пребывания во дворце. Но я давным-давно дала себе обещание не создавать больше пустышек. И я его сдержу.

— Конечно, ваша честь, — произношу я, затаив дыхание. Протягиваю руку, раскрывая пальцы. Моё лицо непроницаемо.

Лорд Лас-Росас пытается отклониться назад — я этого сделать не могу. Его пшеничные волосы потемнели от пота. Я призываю свою магию, и ожоги на моей ладони вспыхивают светом. Двор наблюдает, не дыша, как я проникаю в разум этого человека.

Но тут я вскрикиваю и падаю на колени перед судьёй Мендесом. Он хватает меня под локти, заботясь о том, чтобы не повредить правую руку ещё сильнее. Меня бесит то, как осторожно он меня держит. Бережно. Я как стеклянные безделушки на туалетном столике: хрупкая, уязвимая, легко сломать. Прижимаю руку к груди.

— Что такое, Рената? — спрашивает судья Мендес.

— Что произошло? — нетерпеливо вставляет король Фернандо.

Я морщусь и показываю ладони.

— Ваша честь, я не могу.

Я держу их так, чтобы он вновь мог рассмотреть повреждения. Линии на ладонях смещаются, свет слабо мерцает. Мендес не знает об этих маленьких трюках, которым я научилась без него.

— Она бракованная, — выплёвывает король слова, обращаясь к судье Мендесу. — Что хорошего в орудии, которое я не могу использовать?

Орудие. Слово звенит в моих ушах.

— Она ранена, — возражает судья. Наверное, он единственный человек во всём королевстве, кто может противостоять королю. Мендес обнимает меня одной рукой. — Это сделал Лозар, когда узнал, кто она такая. И ей пришлось его убить.

— Лозар, — повторяет король Фернандо. После того как я услышала историю старика-вентари, как он некогда состоял в королевском совете, я гадала, проявит ли король сожаление. Но на его лице сейчас что угодно, только не раскаяние. — Я думал, он скончался давным-давно.

Прикусываю язык, чтобы не разразиться ругательствами. Вместо этого издаю приглушённый стон.

— Её руки — ключ к её магии, — поясняет судья Мендес. Они оба стоят надо мной, и я чувствую запах каждого. Кровь бежит по моим венам, и я замираю неподвижно, потому что боюсь, что мои рефлексы возьмут верх, и я побегу прочь. — Она единственная робари, которую мы нашли, с тех пор как…

— Мне об этом прекрасно известно, — обрывает его король.

Меня переполняют вопросы: о ком они говорят? Что они с ними сделали? Что сделают со мной, если я не смогу выбраться отсюда? Если я не справлюсь…

— Простите, ваше величество. Леонардо и я позаботимся о её ране, и она вскоре поправится.