Реабилитация

Не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы уйти, преследуемый вереницей яростных

проклятий.

Джей Кей направился к выходу, делая вид, что не замечает, как люди бросали взгляды

на него и на бутылку, которую он быстро опорожнял. Он вышел на улицу, предлагая себя

фотографам; поднял руки в воздух (стекло блестело на солнце), и насмешливо поклонился, думая о заголовках газет, которые будут сопровождать эти фотографии.

Лимузин ждал в нескольких метрах. Водитель держал дверь открытой; он дождался, когда Даниэль сядет, и уехал с громким визгом покрышек, отрываясь от папарацци. Сам

Даниэль уже позабыл о щелчках и вспышках, о призывающих его выкриках, о протянутых в

поисках контакта руках. Развалившись на сиденье, он осознал, что его давняя надежда

исчезла. Нет авторских фильмов, нет возможности работать в качественных постановках. Он

был не у руля, без работы, без перспектив, его банковский счёт тонул, а тело не желало

замедляться.

Его охватила бурлящая ярость, вызвав дрожь, пробежавшую с головы до ног. Одним

глотком он допил содержимое бутылки и бросил на пол, наблюдая, как та откатывается.

Тревога, смятение и обида росли в нём в губительной смеси. Он допил спиртные напитки, которыми снабдили машину, в то время как водитель выполнял приказ бесцельно кружить, пока Джей Кей не решит иначе.

Куда поехать? Не к Лорен, она была последним человеком, которого Даниэль хотел

видеть. От одной мысли о её глубоком взгляде, который, казалось, мог видеть так далеко, куда заглядывать не позволял никому, его тошнило. В этот момент Джей Кей почувствовал, что ненавидит девушку: её доброту и то глупое, абсурдное доверие, которое она испытывала

к нему. Неужели она была слепа (а не только хромала), чтобы не видеть, насколько

развратным и разрушительным он может быть? Почему она не испытывала отвращения

после того, что случилось с Адамом? Он не хотел больше об этом говорить, и только видеть

покрасневшие щёки при упоминании о произошедшем приводило его в бешенство.

До конца недели он отошлёт Лорен, избавится от неё и её излишнего присутствия раз

и навсегда. Но сейчас, ему нужно подумать только о том, как стереть это мучительное

страдание, он должен стереть слова Эдварда и царапины, которые тот оставил, выгравированными на коже.

Оглушить себя, трахнуть и облажаться.

На самом деле он уже продвинулся далеко.

Глава 25

Лорен посмотрела на стол, освещённый расставленными по комнате свечами, и на всё

остальное, приготовленное с такой заботой: уже холодные блюда, алые розы в вазе, на

серебро, сверкающее, как в праздничный день. С мёртвым сердцем она попросила прислугу

убрать.

— Спасибо, миссис Фэй. Уже поздно, полагаю, Даниэль не вернётся. Вы были очень

любезны, помогая мне с... — она обвела взглядом комнату, украшенную до мельчайших

деталей, — со всем этим.

Лорен смущённо опустила глаза, думая, какой жалкой она выглядит в этот момент. Не

дожидаясь ответа, направилась в свою комнату и, закрыв за собой дверь, опустилась на пол, обнимая и крепко прижимая к груди колени. Она обманывала себя, думая, что они смогут

вдвоём отпраздновать возвращение Даниэля в работу. Он не ответил ни на одно из

сообщений, ни на многочисленные звонки. Лорен надеялась, что после этой встречи он снова

станет мужчиной из Санта-Моники: имеющим цель и безмятежным. Однако, она с самого

начала знала, определённые пристрастия не исчезают только из-за желания избавиться от

них.

Её отец был жертвой алкоголизма такой степени, что мог погубить трёх человек. Это

смутное воспоминание преследовало Лорен всю жизнь: крики среди ночи, углы дома, где она

пряталась вместе с Кларком, к сожалению, всегда недостаточно далёкие от рук монстра.

Лорен должна принять решение, и должна сделать это быстро. До выписки Кларка

оставалось семь дней, но из-за ситуации, возникшей с Даниэлем, предвосхищение

расставания стало неотложной необходимостью. На следующее утро, если Даниэль так и не

вернётся домой, она свяжется с ним телефонным звонком, смс, электронной почтой, даже

(если это необходимо), почтовым голубем, но сообщит, что уходит от него.

Лорен от всей души надеялась, что встреча с французскими продюсерами закончилась

хорошо. У неё было ощущение, — это единственное звено, которое удерживает Даниэля

последним клочком здравомыслия; если всё пойдет не так, как задумано, то надежды на

возвращение не будет. Даниэль никогда не упоминал о реабилитации — единственном

средстве, позволяющем избавиться от его демонов. В одиночку у него не было шансов

спастись.

Лорен лежала на кровати, глядя на освещавшую небо луну. Смерть Хейзел Роуз стала

ужасным препятствием на пути к выздоровлению, но приписать вину только этому событию

она не могла. Даниэлю хотелось вернуться к привычной жизни, Лорен осознала это уже в

дни, предшествовавшие отъезду из Санта-Моники. Падение стало быстрым, а встреча с

Адамом — вишенкой на торте. Что он хотел показать этим жестом? Это было какое-то

унижение? Хотел, чтобы Лорен узнала, насколько он чувствителен к зову удовольствий? Она

ощутила спазм внизу живота, когда вспомнила, как язык Адама ласкал её между бёдер, под