Реабилитация: как это было Март 1953 - февраль 1956гг.

Так же и с работой. Месяц после освобождения я добивался возможности начать работать, 19 июня получил назначение, 18 июля от работы отстранен. 22 июля, по моей просьбе, я был принят и внимательно выслушан тт. Шаталиным и Кругловым, которые обещали ускорить разбор партийного вопроса, дать мне серьезную работу, помочь занять, как сказал т. Шаталин, надлежащее место в жизни. Я считал, что после этой беседы в отношении меня не осталось неясностей. Тов. Шаталин прямо заявил, что я стою на крепких большевистских ногах, сказал, чтобы я ничего не говорил матери и не волновал ее, так как вопрос о моей партийности и работе будет решен в ближайшее время. С тех пор прошел месяц. На днях я вновь обратился к т. Шаталину, но из его ответов понял, что он отстранился от решения моего вопроса. Ничего определенного не говорит мне и т. Круглов.

Георгий Максимилианович! Ведь речь идет о коммунисте, который может и обязан много и напряженно работать, наиболее плодотворно, с максимальной пользой для партии прожить оставшиеся годы. Вне партии, вне активной политической работы нет и не может быть у меня жизни. Я всегда был и буду бойцом партии, не могу, не имею права жить иначе. Так что же мешает решить обо мне вопрос, что лишает меня доверия?

Быть может, мое прошлое? Да, в прошлом, будучи еще почти мальчишкой, 16-ти лет, политически незрелым и не в меру самонадеянным, я осенью 1927 г. поддался троцкистской демагогии и в школе несколько раз выступил в защиту троцкистов. Никогда с троцкистским подпольем связан я не был, не участвовал в его вражеской работе, не знал о его существовании. Осознав вредность троцкистских взглядов и осудив их, в 1929 г. я вступил в комсомол с единственной целью — стать настоящим коммунистом. С тех пор никогда я не сочувствовал взглядам троцкистов, правых и иных мерзавцев. Однако от личных недостатков — политического легкомыслия и словоблудия, критиканства — избавился не сразу, позволял себе обсуждать и критиковать среди сверстников личные качества руководителей партии. В результате, в 1930 г. допустил гнусное высказывание в адрес товарища Сталина.

С 1930 г. я начал активно работать в комсомоле, в 1932 г. был принят в партию. Ни с одним троцкистом или правым не поддерживал с тех пор никаких отношений.

В 1935 г. я был сурово наказан за свои прошлые ошибки. Меня арестовали и освободили только после вмешательства товарища Сталина, которому был передан написанный мною еще в 1931 г. документ, характеризовавший мое отношение уже тогда к правотроцкистской сволочи. Всей последующей жизнью и работой в комсомоле и партии, на заводе и в ЧК я стремился загладить прошлую вину, доказать, что давно осознал и полностью изжил ошибки ранней молодости. Тем не менее в январе 1938 г. меня вновь арестовали и 11 месяцев держали в тюрьме, без всякой вины с моей стороны. Только 6-го декабря 1938 г., когда товарищ Сталин и руководство партии узнали о моем аресте, я был освобожден. Товарищ Сталин позвонил моей матери, сказал, что я ни в чем не виноват и виновники моего ареста будут сурово наказаны, а мне помогут в дальнейшей работе и росте. Я хотел вернуться на завод, но по указанию товарища Сталина был направлен на работу в НКВД. Руководство партии разобралось со мной, направило на острый участок политической борьбы, и у меня не было сомнения, что прошлое мое выяснено полностью и не будет уже больше никогда ломать мою жизнь и препятствовать плодотворной работе. Сознавая лежащую на мне ответственность, все силы, всю жизнь, всего себя отдавал я той работе, которая мне поручалась, никогда не преследовал корыстных интересов, честно и самоотверженно служил своей партии, своему народу. Так неужели же проклятое «прошлое» ничем и никогда не может быть перекрыто и вновь, в который уже раз, уродует мою жизнь? Что еще нужно сделать, как жить, чтобы снять это пятно? Если недостаточно всего пережитого мною, если осталось еще что-либо неясное и сомнительное — пусть вызовут и спросят, я готов держать ответ за каждый свой шаг и поступок. Но меня ни в чем не обвиняют, ничего не спрашивают, а от жизни я отстранен.